автор: Китахара
Без названия

30 ноября.

Первым, что я увидел, приоткрыв створку фусума, был иней, лежащий на голых ветвях деревьев в саду. Он искрился, желтовато переливался в лучах восходящего Солнца, и на миг показалось, что на ощупь иней должен быть теплым. Я поклонился Императору, произнес короткую молитву и вышел во двор Храма. Ночью был заморозок – вода в вымощенном камнем священном источнике спряталась под тонкой коркой льда. Я резко вдохнул холодный воздух и едва не закашлялся: легкие неприятно обожгло.

В глубине аллеи слышался размеренный шорох метлы: несмотря на ранний час, Рэй уже приступила к своим обязанностям. Я подошел ближе, почувствовал всегдашний запах миндаля, исходящий от нее; её белое кимоно колыхалось в такт движениям, красный оби туго обнимал талию.

- Доброе утро, Рэй-химэ.

Она обернулась – маленькие ручки сжимают древко метлы, накрашенные ноготки – словно зернышки граната.

- Доброе утро, сенсей.

На ее плечи упали первые снежинки – робкая попытки зимы потеснить осень; не больше, чем перхоть небес. Впрочем, слишком прозаичное сравнение.

- В январском небе лепестками вишни притворился порхающий снежок, - начал я.

- И на один короткий миг слегка повеяло весною, - с грустной улыбкой закончила Рэй. – Сей Сенагон, сенсей.

- Прекрасно, Рэй-химэ, - кивнул я. – Сегодня мы ждем твоих новых подруг к обеду?..

- Да, сенсей, - зарделась она.

- Вот и хорошо, - я отвернулся и зашагал прочь – пришла пора возжигать курения и возносить хвалы богам, даже если они и отвечают только юной огненной ведьме, давно забыв обо мне.

И все же интересно, почему она так сошлась с этими девчонками?.. Они ведь совсем не похожи на неё. Что ж, поживем – увидим.


15 дней спустя.

Целый день у ворот Храма крутился некий молодой человек. У него были длинные, словно у ронина, темные волосы – такие уже почти век не носят мужчины его возраста – и пронзительные синие глаза. Спору нет, в Храм может войти всякий, кто желает, но в том-то и дело, что он даже не делал попытки – просто подпирал собой ограду, задумчиво созерцая облака и совершенно никакого внимания не обращая на достаточно прохладную погоду.

Я вышел в тихую, полупустую улицу и встал напротив гостя.

- Почему вы не хотите войти?..

Он опустил на меня взгляд и даже демонстративно наклонился. Какое неуважение.

- Мне и здесь хорошо, сенсей.

- Вот как. Вы ждете кого-нибудь? Или, возможно, совесть не позволяет вам переступить порог святилища?

- Вот ещё!.. – он явно поддался на глупую провокацию. Значит, не просто дожидается свидания или еще чего-нибудь. Странно, очень странно.

- Тогда пойдемте со мной.

Я не понимал, зачем мне затаскивать этого самоуверенного упрямца в Храм. Просто какое-то предчувствие. В конце концов, ничего и никогда не происходит случайно, это единственное, в чем я уверен.

Он прошел вслед за мной по дорожке, как-то нервно озираясь по сторонам. Я почему-то во чтобы-то ни стало решил поговорить с ним наедине, хотя не знал даже, что хочу сказать. Все было так, словно боги снова вели меня, намекая, указывая, что я должен сделать во имя исполнения их воли... смутно, неясно, волнующе. В сквозной галерее, ведущей во внутренний дворик, я вдруг перестал слышать звук его шагов у себя за спиной. Я обернулся: незнакомец остановился и внимательно рассматривал репродукцию гравюры, украшающую колонну – один из множества обличий Фудзиямы, сотворенных великим мастером.

- Вам нравится Гокусай? – спросил я.

- Мне нравится Фудзи, - ответил он. – Посмотрите на эти белые камни – словно кости земли, торчащие из плоти.

Мне понравилась метафора. Возможно, я зря заподозрил его в чем-то дурном.

- Как вас зовут?

- Масато Сенджойн, сенсей.

Наш разговор прервал девичий смех: Рэй с подругами, весьма забавные в гайдзинской зимней одежде, весело вывалились из ее домика, переговариваясь и экспрессивно жестикулируя. Обычно, заметив меня, они приветственно кланялись, но сегодня все, видимо, должно было идти наперекосяк. Первой на нас обратила внимание Усаги, глуповатая, но жизнерадостная девочка с длинными светлыми хвостами. Она на секунду застыла с открытым ртом, а потом достаточно сильно толкнула Рэй в бок. Та, наверное, хотела огрызнуться в ответ, но, увидев, на кого ей показывает Усаги, онемела. Третья подруга, Ами, молча таращилась на Масато. Я, ничего не понимая, растерянно переводил взгляд со своего гостя на явно знакомых с ним и ошарашенных его присутствием в Храме девочек.

Впрочем, немая сцена длилась недолго.

- Мне пора, сенсей, - громко произнес Сенждойн. – Простите, что непочтительно вел себя с вами и отнял ваше время.

И, не дожидаясь ответа, он развернулся на каблуках и зашагал прочь.

Девочки тоже сразу заторопились по домам.

Попрощавшись с подругами, Рэй не стала провожать их; она так и осталась стоять напротив меня, но в глаза мне не смотрела.

- Что это значит, Рэй-химэ?..

Она не ответила.

- Рэй-химэ, я жду.

- Это плохой человек, сенсей, - выкрикнула она. – Не пускайте его больше в храм!

И прежде, чем я успел потребовать объяснений, убежала к себе.

...Что я должен думать об этом эпизоде, о боги?.. Было ли это предзнаменованием беды или головоломкой, решив которую, я найду новый смысл ежедневного служения вам?..


Три дня спустя.

...Боги молчат. Я наблюдаю за танцами огня в хибати, зябко кутаясь в слишком тонкие одежды. Я жду знака, но я забыл знаки пламени, я больше не умею читать в нем.

В нише-токонома стоит засохшая, оставшаяся с октября хризантема. Вот так и я – годен быть лишь сомнительным украшением Храма; спрятанным глубоко в нем согбенным старцем. Я больше не являюсь Наделенным Силой, я даже не хранитель... только пережиток давних времен, воспоминание.

Я не нужен богам.

Потому что настоящий слуга, молодой, могущественный, уже вырос и готов перехватить посох из моих рук.

Из дворика слышаться слишком уверенные, слишком громкие вопли тренирующейся управляться с Огнем Рэй-химэ:

- Все-что-движется-ко-мне-пусть-движется-обратно!


Пять дней спустя.

...Мне холодно у очага, мне холодно в Храме, мне холодно от разговоров с Рэй.

Я не хочу признаваться себе, но когда я вижу ее, меня страшно, беспощадно сжигает зависть.

Боги молчат.

Я смотрю в пламя. Я не жду больше.


Пять дней спустя.

...боги молчат...


31 декабря.

Так странно – я боюсь поверить. Боюсь поверить в то, что происходит, в луч надежды, забрезживший где-то на границе старого и нового года.

Боюсь поверить, что боги простили мне мое неверие.

...Рэй не было сегодня весь день. Она часто уходит в город, я не запрещаю ей этого, как вообще мало что запрещаю: у нее своя жизнь и свои дела. Но девочка не вернулась до заката, и я забеспокоился. Впрочем, я решил подождать пару часов и не начинать активных поисков, чтобы у Рэй не было повода обвинить меня в чрезмерной опеке.

...Она пробралась в Храм через потайную калитку, думала, что я не замечу, но что может здесь укрыться от моих глаз?..

Сквозь приотрытые раздвижные двери,впускающие холод с улицы, я долго смотрел, как она плачет, скрутившись на футоне, а потом тихо вошел, закрыл фусум и сел рядом.

- Что случилось, Рэй-химэ?..

Она вскинулась, выпрямилась, быстро вытерла глаза сжатым кулачком.

- Ничего, сенсей.

Не знаю почему, но меня впервые покоробило обращение, на котором я всегда настаивал.

- Расскажи, возможно, я смогу помочь.

На ее личике отразилась некая внутренняя борьба, но, видимо, ей так хотелось поговорить, что она решилась:

- Вы помните того человека, который приходил пару недель назад?.. Нефрита... То есть Масато Сенджойна?..

Я нахмурился. Еще бы мне не помнить... Значит, судя по оговорке Рэй, это было даже не его настоящее имя.

- Он обидел тебя?..

- Нет-нет, - возразила она. – Он.. он, конечно, был очень нехорошим... человеком. Но сегодня... он умер у меня на глазах!..

Рэй снова залилась слезами, а я только потрясенно покачал головой.

- Он встрял в... разборки, - продолжила она сквозь рыдания. – И его... его любимую взяли в заложницы... и он закрыл ее собой... и погиб! Это нечестно! Неправильно!

Мне стало дико, безумно страшно за Рэй: она ведь сказала, что видела это все сама. Во что же она ввязалась?..

Но не время было для нотаций, потому что девочка явно была шокирована произошедшим и очень несчастна.

Я поколебался немного: не в наших с Рэй обычаях слишком открыто проявлять родственные чувства. Но ей так нужна была поддержка...

И тогда я взял ее за руку, и мне было видение: Рэй, окутанная пламенем, словно дорогими тканями, улыбающаяся и грозная, воздела руки к небу и низвергла на землю огненный дождь. И рядом с ней были эти ее подруги – сотканная из трепещущей воды Ами и яростным серебром сияющая Усаги.

И я замер, не смея верить, что боги простили мне мое уныние и обиду на них, явили мне видение и открыли Путь.

Рэй не отнимет у меня ничего, заняв мое место. Рэй и есть – моё все.

Путь и Цель.

- Все правильно, Рэй-химэ, - сказал я. – Если он умер за любовь, он искупил свое зло, каким бы оно ни было. Так и должно быть.

Рэй робко взглянула на меня и неожиданно обняла, окутав запахом миндаля; всхлипнула в последний раз и затихла.

«Теперь я знаю, что мне делать, боги», - подумал я, гладя ее по жестким черным волосам, - «я больше не завидую ее молодости и силе. Я должен защищать ее, Наследницу, дитя Огня – искренне, не потому, что так принято, а потому я ее…»

Я не додумал. Боги и так все знают. Они испытали меня – и простили.

- Все хорошо, внучка, - сказал я, и Рэй подняла на меня удивленные, радостные глаза.

- Да, дедушка.

...И на один короткий миг слегка повеяло весною...

**********