Автор: Нефрит Готика

 

Не слушай меня

 

 

   -Ненавижу их, - угрюмо сверлю взглядом столешницу.

   Мать, меланхолично напевая, плещет себе белый чай в черную чашку с фиолетовыми розами по краям, играет ногой с полуупавшим тапком, поправляет волосы, чешет затекшую шею, случайно окунает локон смольно-черных волос в напиток. Вздох заполнил сумрачную столовую, где были только мы вдвоем. Наши тени скромно сгорбились на стенах, стесняясь показываться на глаза и мешать обзору.

    Настроение зимы захватывало маленькую вселенную нашего уютного, милого, теплого, темного, заброшенного, обветшавшего, постаревшего дома.

    -От твоих слов у меня начинается ностальгия, мой мальчик.

    Томно стрельнув взглядом из полуопущенных ресниц, Королева тихо глотнула полуостывший чай и скинула надоевший тапок с ноги. Она прекрасна, моя мать. В лучах умирающего солнца она превращается в божественный лик, в роскошную икону великолепной богини, в большую живописную картину безусловной власти над всем и всеми.

    -Когда-то и я была совсем молодой… Да, представь себе, - с иронией подчеркнула она. – И, конечно, также мне хотелось оказаться в огромной компании тех, кто всегда смотрел на меня свысока, задирая нос, презрительно фыркая, не имея никакой интерес. К таким компаниям всегда тянет гораздо сильнее, чем к малоопытным ровесникам. Уж поверь мне, я с ними натерпелась.

    Хлебнув еще глоток, мать усмехнулась, устраиваясь удобнее.

    Да, она шикарна, моя мать.

    -Один из них спросил меня о моей успеваемости в Академии. Я ответила, что учусь я плохо, но, не смотря на это, я настолько умна, что этого просто нигде не могут понять.

    Чашка с тихим стуком опустилась на блюдце. Все так красиво, так изысканно, даже солнце не желает уходить за горизонт, выжигая себе глаза роскошным станом Королевы. Солнце завидует мне, желает убить меня за одно прикосновение к этой прекрасной женщине, роскошному пламени слабо прикрытой страсти.

    -Я часто говорила: больное сознание – вечный конфликт. Я считала это высказывание своим коронным и постоянно, затягиваясь сигаретой, задумчиво произносила это невпопад. Мне так это нравилось. Безумно нравилось.

    Шорох платья, тихий кашель.

    -Я рисовала девушек, отрезающих себе язык. Кто-то однажды сказал, что был бы только рад, если бы я отрезала себе наконец-то язык, уши, нос, щёки и другие выступающие места, - усмехается Королева, со сдержанным спокойствием наблюдая за своей напуганной тенью. – Меня все ненавидели. И вряд ли я преувеличиваю, говоря об этом. Я часто вспоминаю все, что я говорила, и я понимаю их всех до последнего. Абсолютно всех.

    Кашель.

    -Потому что мнение всегда высказывала в лицо. Не смущаясь, не скрываясь. Зачем это было нужно? Молодость не скрывает ничего. Но это поймут только молодые.

    Когда ей что-то говорили против, она била доводами. Тем, на что сложно ответить. Фактами. Примерами. Может и неудачно.

    Там была тонна сарказма.

    -Хотя нет, меня ненавидели не все. Мужчина, ему было тогда под 50, даже удивительно, почему он не был лидером компании. Может, не хотел брать на себя ответственность? Я не знаю, - задумчиво встает, рассматривая чернеющее солнце в окне. – Мне кажется, он любил меня.

     …Упрямая, властная, прямой человек, поглощенный своими идеями. Достаточно критичная, предпочитаешь исключ****ительно "свой" круг общения.
    Как выглядит твоя душа? Кислотно-зелёный урбанистический печальный мир... поглощённый чёрной дырой.

    Как мне нравится твоя прямота, маленькая темная принцесса.

    Принцесса, нежный бутончик роскошной розы Королевы.

    -Плевать мне было на все и на всех. На то, что обо мне подумают, на то, что скажут в ответ. Дикая, первобытная самоуверенность. Сейчас мне этого даже не хватает.

    Они ушли?

    -Все стало сдержанней. Может потому что меня часто грозились размагнитить, - тонкие губы искривляются в подобии улыбки. – Однажды выслеживали. Хотели разобраться со мной. В компании меня не трогали. По одиночке…

    Королева замолчала, пряча глаза в темной роскоши волос.

    Она прекрасна, эта маленькая женщина. Хрупкая силачка, пересилившая все беды, возложенные на ее тонкие плечики.

    Распустившийся бутон великолепной божеской благодати.

    -Мне нельзя было ходить в тот лес. Я была так юна…

    Прогулка по лесу обернулась глубокой раной на груди и рождением двух очаровательных малышей. Я – один из них.

    Солнце умерло в этот вечер. Упало в нишу западного ветра, затерялось в кармане, чихнуло в вихре дыма материнских сигарет. Если ты еще слышишь меня, солнце, я прощаю тебе твою зависть. Ведь я понимаю тебя как никто другой. И приму тебя любым, верь мне.

    А лучше просто не слушай меня. Пусть черви насладятся твоим смирением.

    -Не трать эмоции, мальчик мой. Тебе они будут гораздо нужнее, чем им. Дай им поскользнуться на твердой льдине твоего разума, сломай им хребет своей бесспорной властью над ними. Ничто не должно убить тебя в этом мире.

    Умирай, солнце. Не рождай заново страхи той, что навечно останется богиней в моем сердце.

 

****