Автор: Мамору Чиба

 

Парадигма песочных часов

***
Настоящей раны на Кунсайде не осталось, однако выглядел он по-прежнему неважно. Мамору прогнозировал его встречу с реальностью уже наутро.
-Если это был тонкий намек на «а не смотаться ли тебе, Харука?», то он мимо – сообщила я Мамору. Он пожал плечами, и пошел менять перевязку.
Кунсайд от такой неземной заботы очухался даже раньше – я сидела у его изголовья, мечтая, чтобы об этом никогда не узнала Минако. Караулила, пока Мамору ушел в ванную. После занятий биоэнергетикой его всегда тянуло на водные процедуры – «смыть» чужую боль.
Первый лорд открыл светлые, серые глаза, и огляделся.
Я с любопытством ждала, что же он выдаст, в качестве первой фразы.
-Ты что, обои поменял? – решил добить меня он. Потом повернул голову, и понял, что вопрос не по адресу. Я быстренько втолковала, где сейчас находится сменитель обоев, и что я такое. Кун меня довольно живо припомнил – по прошлой жизни, мы, бывало, сталкивались.
Он настолько славно себя мироощущал, что предпринял рейд по местности, что правда, далеко от стены не отходя.
-Это что еще такое? – с явным неудовольствием вопросил он окинув стол. Я вздохнула. Это было самое трудное место. Но я и не с таким справлялась…
-Только не перебивай – потребовала я – Слушай. Три года назад погибла Серенити. Она тогда уже носила под сердцем ребенка принца. Так что он немного… Хорошо, много. Курит, пьет, колется, и ругается матом. Правда, этого никто не слышит, но, думаю, он дожидается, когда мы все уйдем, и тогда…
-Что ты несешь?!
-Извини это нервное.
-Я так и понял… Ни хрена себе погуляли… Что тут без нас было-то?..
Я вкратце обрисовала. Кун ощутил насущную необходимость присесть и подержаться за голову. Я не возражала. Кто я такая, чтобы лишать человека его неотьемлимых гражданских свобод?..
Северный лорд со своими свободами покончил на удивление быстро. И снова пристал ко мне с расспросами
-Вот придет Мамору – к нему и цепляйся – заявила я на это – Он ваш принц, вот пусть он и мучается…
-Юридически это неправильно – заявил Мамору, стоя в дверном проеме. Кажется, душ не принес ему облегчения. По крайней мере, под глазами залегли тени, и он казался еще бледнее обычного.
-Что неправильно?.. – фраза Куна показалась мне немного незаконченной. Словно он хотел сказать еще что-то, но так и не сказал, откусив кусок фразы. И, кажется, я знаю, что именно это было… Что-то вроде «горе мое», или как он еще имел обыкновение обзывать Эндимиона.
-Теоретически говоря, я не являюсь вашим сюзереном, а вы, соответственно – моими вассалами – парень прошел в комнату, и занял подоконник. Закурил.
-Вассальная клятва закрепляется формулой «пока смерть не оборвет мою волю» - продолжал он – Это уже произошло. По этому… Сядь, Кунсайд.
-Ты только что заявил, что ты мне не хозяин, так что не командуй – старший лорд сорвался с места, словно укушенный, и широким шагом подошел к подоконнику. Плащ за его спиной взвился парусом. Понимаю, почему Минако от него без ума.
Иннеры пришли намного раньше назначенного времени. Они топтались в отдалении, изображая судорожные попытки вечерней прогулки. Но потом плюнули на этот театр четырех актеров, и просто стали ждать. Круг на земле Мамору уже начертил и без нас. И кристалл принес. Он хранился у Мамору потому, что никто больше не захотел брать его себе. Теперь же Мамору устоял в некотором отдалении, с наветренной стороны, и флегматично курил. Ждал.
Потом – мы построились без всякого сигнала. Просто ощутив, что – вот оно, время. Пришло. Да и часы у всех тоже были…
Как в общем телепорте, мы соединили руки, и свою силу вместе с ними, а потом по-очереди стали направлять ее в центр. Это очень интуитивное действие, здесь нельзя, как в бою, рассчитать силы. Разноцветный свет, обычный побочный эффект сейлорской магии, не рассеивался на этот раз вокруг. Он собирался в какой-то ком, и поднимался вверх – выше и выше, словно мы собирались послать сигнал в другую солнечную систему. И в момент, когда этого совсем не ожидали – ком взорвался, беззвучно и оглушающее.
Взрывной волной меня оттолкнуло от центра круга, но с ног не свалило, как многих других наших. Иннеры привстали на цыпочки, стараясь что-нибудь разглядеть. Одно из лежащих на земле тел слабо пошевелилось. Мамору сделал пару шагов в его сторону, и внезапно резко вскинул руки, отражая направленную в него силовую волну. В следующий момент приподнявшийся на локтях Джед получил мощный пинок в челюсть, сваливший его на землю обратно. Мамору бил без злобы, совершенно равнодушно. Примерно так же я сама хлещу по щекам трекеров, которые теряют сознание. Третий лорд, которому не повезло очухаться первым, поднял голову, в поисках, кто это его, такой добрый. Мамору не шевелился. То ли время давал, то ли… Думать о том, будто земному принцу все равно, не хотелось
-Чевшерабыло?.. – этот сакраментальный вопрос принадлежал авторству Нефрита, который открыл глаза, и теперь изучал небо над головой
-Пить меньше надо
-А ты не встревай, я у принца спросил
-А ты не умничай
-А ты…
-Судя по всему, с этими все в порядке – Джед глядел на бранящихся Нефа с Зоем куда-то за спину Мамору, и улыбался. Потом он посмотрел на принца. Поцокал языком. Мамору подал ему руку, и он выпрямился в полный рост.
-Рей… О, небо, что такое?.. – третий лорд с недоумением посмотрел на глотающую слезы девушку – Тебя кто-то обидел? Да что здесь происходит-то?!
Мамору, не слушая его, присел на корточки возле Кунсайда
-Этого – ко мне – коротко заметил он
-Что такое? – насторожилась Минако
-Он – единственный лорд, погибший, сражаясь с вами. Его задело силой луны. Реабилитация займет больше времени.
-А у тебя есть часы посещения? – высунулась я со своим острословием. Мамору проигнорировал меня. Или просто не услышал. Кунсайд был крупнее, чем земной принц, но все-таки, приложив некоторые усилия, последнему удалось взять его на руки.
-До встречи – кивнул он оставшимся трем. Я в шоке наблюдала за этой «прочувственной» сценой. А как же молчаливое глядение глаза в глаза, и скупые мужские слезы? Что, вот это и все? Сто лет не виделись, чтобы теперь обменятся полудесятком слов?..
Оставшиеся три лорда были заняты сеншами. Минако тревожно смотрела вслед скрывшемуся в темноте Мамору. На ее лице была написана такая озабоченность, словно она подозревала Мамору в нехорошем желании распилить Куна на органы, и сплавить это богатство на черном рынке. Или в яое. И еще не известно, что хуже.
Ничего не говоря, я отправилась следом.
***
-Мамо-чан… - рука на запястье поспешно разжалась. Муж – вчерашний вдовец – посмотрел на королеву с виноватым видом
-Я сделал тебе больно?
-О, нет, что ты такое говоришь!.. – она улыбнулась. Положила голову ему на плечо. Мысли внутри нее прыгали и кувыркались как хотели. Собраться было трудновато. Ну еще бы… Попробуйте, умрите пару раз, я на вас посмотрю потом.
Серенити ощущала изменения в жизни, окружающей ее. Но она никуда не торопилась. Прижалась теснее к теплому боку мужа, и снова закрыла глаза. Она так долго спала – и снова ее тянет подремать… только рядом с ним на этот раз. Эндимион обнял ее, спрятав лицо в ее волосах. Ей казалось, он то ли тоже улыбается, то ли глотает слезы, чтобы она не видела.
Эндимион слишком любил ее.
Впрочем, она его – ничуть не меньше…
- Ты что-нибудь помнишь?
-Ничегошеньки. Иду по улице, темнота, свет, и я падаю к тебе на руки, вот на эту кровать… А много времени прошло?
-Много…
Мужчина поцеловал ее в висок – все еще не веря происходящему. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
-Ты заслужил чудо - улыбнулась королева – Ведь ты ни разу не усомнился, правда?
-В тебе нельзя усомниться – был ответ. Внезапно он поднял голову и тревожно посмотрел на любимую
-Усако… малышка?..
Его жена вздохнула. Она ждала этого вопроса, и понятия не имела, что на него отвечать. Однако, как она предполагала, это – не та проблема, которая не имеет решения…
Мамору снова обнял ее, прижимая к груди. Он не мог понять секрета этой непостижимой женщины, и не знал, что делает его таким счастливым с ней, и лишает всего без нее. Любовь невозможно понять. Спасибо, что хоть осознать изредка можно.
Усаги довольно вздохнула. Она ждала его всю свою жизнь, и, наконец-то – дождалась. Есть чему радоваться..
Они перестали различать границы тела и сознания друг друга – казалось, они одно существо, немного странное, конечно, ну да кто сейчас не без странностей… У них один ритм сердца, и дыхание одно, и одно тепло, и одна любовь. Зачем делить на двоих? Они – одно целое.
-Ты тут без меня хорошо себя вел? – шутливо спросила Усаги
-Из рук вон плохо – вздохнул Мамору – Но, думаю ты призовешь меня к порядку…
-Я вот еще с Куном поговорю! – пригрозила она, не в силах сдержать улыбки – Он мне все про тебя выложит!..
-Без тебя все плохо – серьезно отозвался он – В том числе и мое поведение. Не уходи больше.
-Никуда я не уйду… Ну куда мне идти-то?.. Ах, Мамору…
Был март первого года тридцатого века.

-Что? – во взгляде Мамору впервые за долгое время промелькнули эмоции. Он не знал, что задумал Кун, и ему это не нравилось.
-Это секрет!.. – явно пародируя кого-то, передразнил Кунсайд. Отбросил полу плаща, и с некоторым трудом опустился на одно колено.
-Какие там первые слова, не помнишь? – обратился он к опешившему на своем подоконнике принцу таким обыденным тоном, словно просил передать соль
-А, ну да! О тот, кто темнее сумерек…
-Это заклинание – Мамору смотрел на своего лорда с легким опасением. Уж не тронулся ли тот крышей за долгие годы?
-Правда? – поразился Кун с такой интонацией, словно хотел сказать «да что вы говорите?»
-Ну так как, мне его до конца читать, или ты не будешь больше про юридические приколы?
-Не буду
-Что-то ты подозрительно покладистый…
-Он теперь всегда такой – не упуская случая, наябедничала я. В присутствии старшего лорда меня вдруг охватило чувство, что теперь все пойдет как надо. Уж кто-кто, а эти четверо приведут Мамору в порядок. И пофехтовать мне будет с кем!..
Кунсайд поднялся с колена, и первым делом отобрал у Мамору сигарету
-Курить мы бросаем – не терпящим возражений тоном заявил он – Хватит гробить дыхалку. Тебе еще армию в бой водить.
-Что ты имеешь в виду? – расставание с сигаретой Мамору пережил безболезненно, видимо, предвидя впереди другую.
-Королевство ты что, Гелиосу сосватал, или я чего-то еще не знаю о твоей бурной молодости?.. – Кунсайд принял такую позу, от которой у прирожденного командира Рей сразу бы случился приступ асфиксии по причине земноводных. Жаба задавит, короче. Уперев руки в бока, Кун выглядел весьма внушительно.
-Спасибо – спокойно произнес Мамору – Я ценю это. Но не стоит.
-Тебя не спросили… - буркнул Кун. Он – я видела – чувствовал себя неуверенно, не зная, как вести себя с этой слишком спокойной версией принца. Наличие зрителя, сиречь меня, прибавляло ему сил и мотивации.
-И что теперь? – Мамору был все так же спокойно-апатичен
-Жить – вздохнул Кун – большего я для тебя все равно сделать не могу. Так что – хотя бы живи.

***
Охрана границ королевства – это именно то занятие, которое впоследствии приводит к пониманию, почему в день пограничника народ орет песни и купается в фонтанах. Открыто нападать дураков находилось мало. Достаточно было просто посмотреть на хотя бы один разъезд Гвардии, чтобы такое желание пропало навсегда. Учитывая, что действующая армия вполне так запросто возглавлялась государственным советом во главе с королем, то – ничего, веселились. Когда, кстати, кем-то использовалось выражение «верная смерть», мне всегда было любопытно – а как же выглядит смерть неверная?..
Теперь я получила ответ на свой вопрос. Несколько несвоевременно, но спасибо, что хоть так… «Неверная смерть» - это командное звено гвардии на задании. Однозначно.
Не спрашивайте, как мы сделали то, что сделали… Королевство далось нам кровью и потом, зато теперь мы заслуженно пожинали плоды.
Есть в славном японском языке хорошее слово – «накама». Такого, кажется, больше нигде нет. Это – не друзья, не товарищи, не коллеги, не соратники, и не единомышленники. Это – понемногу от каждого, и ничего конкретно.
Дни сливались с днями. Войны, освободительные и оборонительные, и долгие дипломатические переговоры. Работа, работа… Время летело. Годы? Века? Или просто насыщенные дни?..
А однажды короля на месте не оказалось. Я была в некотором шоке, ибо уже попривыкла, что каждый день, в половину восьмого он уже на посту железно – можно ломиться с докладами, и всячески яоить ему мозг своими вопросами. А тут – привет родине! – никакого Эндимиона в кабинете. Третий лорд королевства, генерал артиллерии и бессменный секретарь всего, что только возможно, товарищ Джидайт изволил сказать «Ну нифига ж себе!..» - и уйти на поиски. Собственно, на посту остался только ответственный Кун – остальные дружно ломанулись на поиски его блудного величества. Вообще-то, спокойный, уравновешенный, и всегда контролирующий себя Эндимион откалывал такое в первый раз. Возникал вопрос – это что, похищение? Или мы его потом, через пару месяцев, откопаем под яблоней?..
Однако, все оказалось куда как проще. Король обнаружился в собственной комнате, которую Кунсайд именовал не иначе как «ксомнатой». Я заглянула через плечо вошедшего первым Нефрита.
Эндимион, поджав ноги, сидел – где? – правильно. На подоконнике. Он держал что-то в горстях, наклонившись к этому нечто так низко, словно согревал дыханием.
-Энд, ты в порядке? – высунулся следом за мной Зой
Он не ответил. Полные мрачных предчувствий («Кто заколдовал национальное бедствие?»(с) лорд Кунсайд) мы приблизились.
Король держал в руках серебряный кристалл. И действительно согревал его.
-Энд? – Нефрит дал бы фору любому психиатру, ибо его голосом можно было мазать бутерброд. Удачно сложившаяся лично-семейная жизнь вообще очень благотворно повлияла на характеры четверки лордов…
-Энд, что там такое?..
Он не сопротивляясь, отдал нам кристалл. И тогда мы увидели… Даже я. Там, внутри, словно цыпленок в яйце, калачиком свернулась человеческая фигура. Узнаваемая фигура. И не только по одангам. Серенити.
-Но… Как?
-Я не знаю – просто ответил Эндимиона. Он улыбался. Клянусь ветром, он улыбался!.. Впервые за… Не помню, сколько лет! Нам всем было досконально ясно, что ни на какую встречу король сейчас не отправится. Ни сейчас, ни вообще в ближайшее время. Пока этот хрустальный цыпленок не проклюет себе путь на волю. Кем или чем бы он там ни оказался…
Был март месяц. Сакуры уже не только цвели, но и всерьез думали начать опадать.
Эндимион, словно наседка, согревал кристалл в ладонях. Он не выпускал его дольше, чем на минуту-другую. Ну, что ж. Я думаю, что за последние полторы тысячи лет отпуск, или больничный ему точно положен. Накапал по выслуге лет, ага.
Подробности я узнала потом.
Луна, наш великий и могучий неко-мозг, рассказала мне. Рассказала, как кристалл засветился, как увеличился, словно мыльный пузырь, и как из него появилась Серенити – немного сонная и изрядно проголодавшаяся, а потому, несомненно, настоящая. Рассказала, что кристалл все это время не имевший лунной подпитки со стороны своей госпожи, нашел «ближайший» по духу источник энергии, и долго, годами, питался надеждой и внутренней верой Мамору. Если бы он потерял их – не видать бы нам Серенити как свих ушей. Для того, чтобы вернуть к жизни, кристаллу требуется вера, такая же чистая, как сердце Мессии Света. И он ее получил.
Что случилось после этого всего с Мамору, описывать не берусь. Если Кунсайд и прочие деятели прогресса и культуры, господа лорды, ссадили парня с наркоты, то Серенити вернула ему сердце. Понятия не имею, как там протекала их встреча, и кто что друг другу сказал… Меня-то там не было… Но если верить Луне - а с чего бы это ей не верить? – у нас наконец-то будет психически нормальное и душевно здоровое правительство.
-Только один раз – Мамору поднялся со своего места, причем его движения напоминали марионетку, страдающую артритом.
Он подошел к окну, глядя на панораму города, и не замечая, что его сигарета почти потухла.
-Эффект бабочки? – догадавшись, спросила Ами
-Да – он обернулся – И недалеко. Десять лет. Не более.
-Нам хватает! – я наконец-то вспомнила, как пользоваться своими голосовыми связками
-Говори скорее, что требуется, и скоро Усаги…
-Не Усаги.
Я словно бы налетела на невидимую стену. Что-что? Я, наверно, плохо расслышала?.. Мамору отказался?..
-Не Усаги – он выглядел спокойным, как человек, который уже все обдумал и решил для себя
-Тогда кто?.. Не королева же Берилл?
-Нет – шуток он уже не понимал – Лорды.
За моей спиной четыре человека резко выдохнули воздух. Четыре пары глаз требовательно впились в него. Четыре забытые надежды приподняли якобы мертвые и засушенные головы.
-Для тебя они дороже Усаги? – не подумав, ляпнула я совершенно бестактный вопрос
-Нет – не обратил внимания на это Мамору – Четыре жизни против одной… двух.
-Ты правда можешь это?! – Минако вскочила с места. Я не видела ее такой оживленной с того дня, как она получила свою первую роль. Щеки раскраснелись, глаза горели, волосы, обычно аккуратно уложенные, растрепались от быстрого движения.
-Мы все – поправил парень
-И я снова увижу Нефрита?
-А я – Джеда?!..
-Да
-И они…
-Да
Я смотрела, как четверо иннеров, взявшись за руки, едва не пускаются в пляс, и, словно по мановению волшебной палочки, на их лица возвращаются радостные улыбки… «Вот спасибо тебе, добрый фей» - с сарказмом подумала я. Четыре против одного…
С математикой у меня всегда было плохо, по правде сказать.
-Как и когда? – Ами и сейчас не утратила своей собранности
-Сегодня ночью. В шестнадцать минут второго.
Мамору указал сигаретой по направлению к токийской телебашне
-Там, где Негаверс вырывался в нашу реальность.
Девчонки (хотя какие же они девчонки-то?.. Юные дамы!..) заторопились по домам. Сразу позабыв обо всех своих рабочих делах («Надо же когда-нибудь попробовать, что такое прогул?»(с) Ами Мицуно). Оказалось, что еще кучу всего надо переделать, потому что…
Ну, да, это как раз я могла понять. Лорды – вечная любовь иннеров, это так же критично, как и Мамору со своей Усаги. Только им не повезло… Теперь и на их улице праздник. Мамору выбрал их счастье, а не свое. Четыре пары, вместо одной. И второго шанса у него никогда не будет. И он это знает.
По лестнице простучали каблучки – иннеры не в силах были ждать лифта. Мамору, докурив, выплюнул остывающий фильтр. Я посмотрела на его руки. Мда-а-а… А ведь когда-то… Я ведь даже не знала, с какой стороны подступится к этому бойцу. Теперь – бледно-синие нервные пальцы ищут таблетки на столе. Горстью, и запить водой.
Ему ведь до сих пор больно – так же, как и в первую минуту, любят добавлять романтики. Как раз нет. Первая минута – оглушение, анестезия для нервов. Осознание присоединяется к пониманию чуть позже. Первая минута – блокада чувств. А вот все последующее…
Я молча развернулась и ушла. Помочь я не помогу. Да и не нужна я Мамору. Как и никто из нас. Кажется, от Мамору тут уже особо ничего и не осталось… Посмотрим. Может, лорды откопают. Я пас.
Даааа… А ведь поначалу это иннеры бегали за нами, требуя совместной работы. Вот уж не думала, что доживу до обратного…
Дверь была открыта.
Мамору работал. Химическая лаборатория в углу – неотъемлемая часть его жилища. Он не поздоровался с нами, просто кивнул, не отрываясь от пробирок. Вот и думай – то ли взял работу на дом, то ли сам во что-то вляпался, то ли опять наркотики синтезирует…
Вчерашняя ситуация с диском повторилась. Отдавая его, я испытывала смешанное чувство. По-хорошему, надо бы извинится за вчерашнее, и вообще сказать спасибо, за то, что он с нами возится… Но Мамору не обращает внимания на слова. Уж кто-кто, а я это хорошо знаю.
-Восемь дней, я помню – обратилась я к его спине. Он кивнул, открывая таблицы, и загружая графики. Все эти синусоиды, которые понарисовывала Ами мне ничего не говорили, а Мамору, судя по всему, читал их, как книгу.
-Что это? – кончик тлеющей сигареты указал на какой-то параметр
-Процентное по Кандидскому-Клерамбо – отозвалась Ами, опять подняв голову от бумаг.
-Выше. Данные с досок?
-Да
-Пересчитывание займет еще несколько часов.
-Несколько? – переспросила я
-От двух до пяти. Как взломаю базу.
-Вариантов у нас ведь все равно нет?
-Нет. – Стук клавиш – Это?
-Вытекает из парадокса Вольфа
-Это задача, требующая решения?
-Ну, да, там…
Мамору полез в ящик стола. Ами торопливо отвернулась. У нее к морфию было стойкое отвращение. Остальные отнеслись к происходящему с равнодушием. Не в первый, и точно не в последний раз же, так чего дергаться?
Мамору небрежным жестом закатал рукав. Колол он в левую, потому как правая была нужна ему для работы. Игла нашла вену с первого раза.
Мы это уже обсуждали много раз. Саморазрушение – это не есть целесообразно, полагала я. Мамору обычно возражал, что активация всего мозгового ресурса пусть и на краткое время – это очень даже целесообразно, потому как время бывает слишком дорого. А уж какой ценой – неважно.
Клавиши зазвучали, как автоматная очередь. Мы все дружно заткнулись у него за спиной. В такие моменты отвлекать Мамору было себе дороже – всплеск после семипроцентного морфия длился недолго, и он старался использовать это время максимально полно.
Что любопытно – ну, лично мне, по крайней мере – так это то, что всякими там флешбеками или тем же ЛСД он не пользовался. Галлюциногены у него были не в чести. Морфий, какая-то психотропная дрянь, и, насколько я помню, прописанные Ами антидепрессанты, без которых выплеск эндорфина прекращался в организме Мамору в принципе.
Я стояла у него за спиной, и уже не в первый раз задавалась одним и тем же вопросом. Нет, не тем, о котором вы думаете. И не этим тоже. На самом деле, мне жутко интересно, кто его стрижет. Кто это у нас такой камикадзе, приближаться к его шее сзади с острой железкой…
Хотя – пофигист он и в Японии пофигист. Может, только и ждет какого маньяка по свою душу.
А что касается химической отравы, то самый сильный антидепрессант для Мамору в любом случае навеки недоступен.
Он гробит свой организм не для того чтобы забыться, и никогда не просыпаться. А для того, чтобы как можно эффективнее помогать нам в нашей нелегкой деятельности спасителей мира. Из-за аутоагрессии (умное, однако, слово подцепила у Сецуны) он, пожалуй, просто не заботится о самосохранении. А зачем?..
-Готово – диск с жужжанием выехал из системника. Я свершила акт передачи « от нашего дурдома вашему». Привычным было бы, если бы Мамору после этого снова обернулся к своим склянкам, и перестал обращать внимание на нас. Но он продолжал сидеть в вполоборота (хорошая штука – вращающееся кресло! Надо и себе такое же завести). Тяжелый взгляд темных глаз (Вспомнила! Темно-синие!..) не отрывался от нашей компании.
-Что-то еще? – Мако явно нервничала. Мамору напоминал бродячего – нет, уже не волка – пса. Ничейную собаку, живущую, как и где придется, и ни за что не подходящую к людям, как бы ни зазывали. Собаку, которая, будучи пнута, проигнорирует. Или отхватит ногу.
-Да – глухим голосом отозвался он – Еще. Смотрите.
Смотреть, если честно, было особо не на что. Графики и таблицы, совсем как те, что Ами затолкала на диск, а может, и другие – кто их знает…
-И что это такое? – озвучила мои мысли Рей. Мамору закурил. И заговорил. Клянусь памятью принцессы, это была самая долгая его речь за последние три года!..
-Парадокс поствременного континуума. Пересечение вероятностей создает коллапс параметров, из-за чего происходит эффект болезни Мерлина. Своеобразная временная ригидность.
-Переведи – потребовала я – Квантовую физику оставь Ами
Ами кивнула, словно подтверждая мои слова. Кажется, она тоже не все поняла из сказанного.
Мамору вздохнул. Затянулся. Задумался на секунду.
-Парадокс времени – медленно и раздельно произнес он – Есть возможность изменить прошлое.
С минуту мы сидели, ничего не понимая. Потом медленно до меня начало доходить. Изменить прошлое… Мы могли бы изменить прошлое! Без силы Сец!..
Усаги будет жить!!! Перл Харбор не состоится! Хиросима и Нагасаки – процветающие города!.. Динозавры… Да к черту динозавров!.. Прошлое…
Поначалу я еще заходила к нему – дверь, как я упоминала, всегда открыта – хотя бы просто посидеть. Однако одиночество не тяготило Мамору. Мы что-то пили – я это называла «за упокой» - но после третьей бутылки я обычно пасовала. Он пил и не пьянел – темные глаза оставались осознанными. Молчал.
Я забыла, когда в последний раз видела алые розы в его руках. Ему не хватало души на это. Сила ушла от Мамору, как вода в песок. Он вспомнил, в каком ящике хранил винтовку. Я вот тоже обзавелась «старфаером». На всякий пожарный.
Сецуна сразу пошла спать, а я еще сидела на подоконнике (Мамору – источник вредных привычек, однозначно) и смотрела в небо. Ветер усиливался…
Как, впрочем, и всегда в марте. Сегодня первый день весны…
Планета будет оживать после зимы, расцветать всевозможными цветами - в том числе и сакурой – а хранитель опять выжрет пол-ящика русской паленой, завезенной контрабандой с Курилов (где он только берет эту гадость?!) и совершенно трезвым отправится на кладбище. И вернется дня через три – четыре.
Потом я все-таки отправилась спать. Завтра мне еще Сецуну катать…

***
-Слушай, как думаешь, ну сколько морфия можно потырить из лаборатории, а? – поинтересовалась хранительница врат времени, когда мы выехали от шестого «мастера». Она была совершенно не в настроении – посмотрев наши диски, народ сразу кис, называл суммы, начинающиеся с двух тысяч американской зелени, и время от пары недель и до следующего года.
-Я не знаю, как Мамору его тырит – устало отозвалась я, выруливая на проспект – Наверно, списывает как-то по журналу…
Сецуна надулась и замолчала. Она уже понимала, что погорячилась вчера, и таки придется тащить диск к Мамору. И только через восемь дней, и не раньше, у них будет нужная информация.
В полдень мы, как и договаривались, встретились с иннерами в «Короне». Из развеселого игрового центра она давно превратилась в чинный кафетерий бизнес-класса. Здесь подавали такие изыски, как кофе с солью и кусочки сыра с ананасами, наколотые на шпажки.
Нас уже ждали.
Ами, вырвавшаяся в обеденный перерыв из больницы, проворно спрятала под столом папку с бланками – она и тут находила место работе. Уходила в нее, как улитка в раковину, только рожки любопытно торчали.
Мако, бросившая сегодня свою флористическую студию на произвол судьбы, и заявившая сменщицам, что у нее тоже есть личная жизнь.
На самом деле ею тут и не пахло, но кого это интересует?..
Рей лихорадочно листала ежедневник. Небось, опять втулила две встречи слишком близко, а теперь ломала голову, как бы выкрутится. Ее храмовая благотворительность пошла на пользу детям, но не ей самой.
Минако сидела в традиционных темных очках. Стоило так добиваться популярности, чтобы теперь ее скрывать. Блондинку уже тошнило от букетов и автографов, и она рада была каждой тихой минутке.
Мы вкратце изложили им результаты сегодняшнего забега, Сецуна пообещала вытрясти «из этого гота-растамана» все, что только возможно. Гота я еще могла понять, но траву Мамору – по крайней мере, на моей памяти – точно не курил. А может, Сец знает больше меня. В любом случае, все что касалось его – вопрос крайне спорный.
-Что по врагам? – устало спросила Рей. Ей было с чего быть усталой – по ночам она вела бессменное дежурство, медитируя на священный огонь, в поисках темных сил и иже с ними. Мако развернула блокнот, показывая свою зарисовку – где были отмечены места с демоническим присутствием. Собрание протекало через силу – всем было тяжко, и, откровенно говоря, в голове было совсем другое.
Пожалуй, нам следовало сказать демонам большое сейлорское «спасибо» за то, что они заставляют нас еще собираться вместе и работать как команда. А не то бы уже позабыли, как и перевоплощаться.
Потом Минако со скрипом согласилась отвезти диск к Мамору – Сецуна опаздывала в ателье, а мне опять выпадало работать всеобщим извозчиком. Иннеры оживились, изъявляя желание сопроводить. Поначалу они относились к Мамору как к общему неизлечимо больному и очень дальнему родственнику. Пытались как-то поддержать.
Мамору недвусмысленно дал понять, что этого не надо делать. Отдалился, кажется, на противоположный полюс, хоть и жил в паре кварталов от большинства сеншей
Была примерно половина второго ночи. Минутой больше, минутой меньше – не суть важно.
Мамору смотрел «Ворона» - определялось это не сложно, стоило просто прислушаться. Наушниками-то он все равно не пользовался. Кого ему будить-то?
Я подала руку Сецуне, и мы вошли. Двери этого дома всегда были для нас открыты.
Из коридора просматривалась комната. Хозяин сидел к нам спиной, и кроме экрана лептопа другого освещения не было. Синевато-серое, оно странно окрашивало предметы. Зато Мамору выглядел в нем вполне естественно – удивительно, но факт.
Сецуна привычно закашлялась в носовой платок – она никогда не одобряла никаких вредных привычек, во главе с курением. Было странно знать, что Мамору нас слышит, но не обращает внимания – как смотрел кино, так и продолжает смотреть.
Мы вошли. Теперь и я, привычная к мужской компании, учуяла запах, раздражавший Сец. Топор здесь вешать пока было нельзя, но до утра было еще далеко.
Когда до стола оставалось всего шага три, Мамору поставил «Ворона» на паузу, и протянул в нашу сторону руку. Все так же, не оборачиваясь. Я покорно отдала диск. Он, продолжая молчать, вставил его в дисковод, и без всякого интереса открыл.
Пока он занимался изучением данных, я торчала у него за спиной, прекрасно зная, что раздражаю его этим. А Сецуна отошла к окну, и приоткрыла форточку.
Информация была совсем свежей, можно сказать, по горячим следам. Клад для любого криминалиста. Еще несколько лет назад Мамору вцепился бы в это сокровище зубами и когтями, презрев ради этого не только виденного сотню раз «Ворона», но, пожалуй, и кровать, со спящей там Усаги…
Хотя нет, последнее – вряд ли… Просто затащил бы ноут туда, и до утра был бы счастлив, как распоследний маньяк…
-Восемь дней – наконец открыл рот он. Эти слова вернули меня с небес на землю
-У нас их нет! – тут же отозвалась я – Оставь все дела, это срочно нужно!
-Восемь дней.
Он отвернулся, предоставив мне с открытым ртом созерцать его затылок. Да, да, я помню – не подходить со спины, но… Ему ведь уже давным-давно пофиг, убьют его или нет, и кто и когда это сделает. Мамору не реагировал – и не среагировал, приставь я к его затылку свой новенький «старфаер», купленный на последний приз на гонках. Дорогая игрушка, но своего стоит.
-Послушай, по-твоему, мы шутки ради полгорода среди ночи проехали? – воззвала к давным-давно атрофировавшейся совести Сецуна от окна. С каждой минутой пребывания в квартире нашего штабного криминалиста и эксперта ее настроение неудержимо портилось.
-К твоему сведенью, Ами добыла их с риском для жизни и здоровья из общей системы! Так что не выпендривай, пожалуйста, и давай работать.
-Восемь дней – кажется, он потерял к нам интерес. Я вздохнула, и обошла его стол – ну, по крайней мере, я попыталась это сделать, встав с боку. Профиль парня отлично было видно на фоне светлого квадрата окна. В полутьме не было заметно произошедших за последние года изменений. Если бы я о них не знала, то никогда бы не подумала, что густые, падающие на глаза волосы уже давно перестали быть иссиня-черными, и сейчас были какого-то странного мышасто-сероватого цвета. Мамору очень рано поседел. И глаза. Какого они хоть цвета-то были раньше, а? Не помню. Сейчас черные.
Взгляд неприятный.
-Восемь дней, или ищите другого аналитика.
-Ок – Сецуна мотнула головой, и волна ее роскошных волос отлетела за спину. Когда она так делала, все мужики на улице оборачивались. Во главе со мной.
-Давай диск.
Последовал краткий обмен обратно
-Может, хоть попрощаешься? – устало окликнула его Сецуна с порога
-Прощай – явно не задумываясь над словами, отозвался Мамору
-Оставь его – я похлопала подругу по плечу – Ты ж не первый день с ним знакома?
-И не последний – с явным сожалением отозвалась Сец.
Мы вышли в коридор, и она облегченно вздохнула – ей все время не хватало воздуха. Пока ждали лифт (идти вниз 13 этажей было лень) молчали. Диск Сецуна все еще вертела в руках, словно не зная, куда его деть.
-Чего ты взъелась? – спросила наконец я
-Чего-чего… - она пожала плечами, и спрятала-таки диск в сумочку – Трудно с ним. Завтра по мастерам идти придется.
-Ну, сходим. Хочешь, я тебя отвезу?
-Хочу – кивнула она – Ты внушительно выглядишь. И быстрее будет.
Мы спустились вниз. Моя желтая старая «Феррари» покорно ждала там, где я ее и припарковала, под развесистым деревом.
-Знаешь, что самое паскудное? – внезапно вопросила Сец, уже почти сев в салон. Я отрицательно помотала головой. Откуда ж мне знать?
-То, что он никак не бросит курить? – предположила я
-Да нет – досадливо мотнула челкой Сец – Ему все пофигу. Извинюсь я за резкость
, не извинюсь… Приду, опять ему нагрублю. Или по морде дам. Совершенная апатия.
-Не дашь – вздохнула я, заводя машину – Навыки у него сохранились-то, не смотря на тот факт, что он гробит все, что осталось от его здоровья с упорством, не достойным уважения…
Мы стронулись с места, и гладко покатили по асфальту. Ночной Токио зрелище очень на любителя, и я как раз к ним отношусь. Что может быть лучше быстрой езды по ночному городу?
Перед глазами снова встала только что оставленная картина: комната, освещенная словно для съемок техно-хоррора, Мамору, похожий на неисправного киборга, стук клавиш, кадры «Ворона», и – единственное светлое пятно в картине – фотографии на полке.
Мамору не признавал траурных рамок, так что Усаги так и осталась в обрамлении витого кружева из металла.
Когда ж это было?..
В марте. Цвели сакуры… Эти сволочи всегда цветут по весне, и на них поглазеть приезжают толпы народу. Усаги была симпатичная, и беременность ей явно шла. Она, впрочем, и тогда не потеряла своего истинного кроличьего задора: скакала по траве, заставляя мужа гонятся следом, и заливисто смеялась. Мамору тогда тоже смеялся. Кружил ее в воздухе… Мичиру им потихоньку завидовала…
Усаги выходила замуж, свято уверенная, что теперь-то – точно все. Все препятствия преодолены. Впереди – то самое «светлое будущее», о котором писал еще дедушка Ленин, хоть и не нам, японцам, он это писал…
Я все помню. У меня с друзьями всегда было трудно – девушки шарахались, едва узнав получше, парни завидовали славе и умениям… Найти людей, с которыми не случилось бы ни того ни другого было не так то просто. А Мамору таким был. Ему чихать с горы крутой было на все наши – и мои лично в том числе – закидоны. С ним было весело! Мы фехтовали, и стреляли из луков, и Усаги аплодировала нам, сидя на пенечке и болтая ногами. Ну да, получилось по-глупому, нас – девять (десять, одиннадцать, дюжина…) теток, и он в гордом одиночестве в нашем курятнике… Но кого это волновало-то? Например, Ами было безразлично с кем сидеть за шахматной доской. Думаю, все прочие сказали бы что-то похожее и про себя. Мамору был нашим другом, обожал нашу принцессу, и я была рада, что он такой на свете есть, и можно в субботу помахать всласть боккенами…
Был март. Его на наших открытках рисуют розовым, из-за этой самой сакуры. Этот март оказался красным.
Если бы случилась какая-нибудь катастрофа!.. Если бы напали враги!.. Если бы… Однако не судьба. Обвалилось расшатанное землетрясением здание – и то не полностью, так, угол поехал. Пострадал только один человек, случайно оказавшийся рядом. Наша принцесса.
Она умерла не приходя в сознание, и врачи потом диагностировали кровоизлияние в мозг. Сказали, что ее невозможно было бы спасти, даже если бы мы не везли ее двадцать минут до больницы. Усаги умерла у него на руках, так глупо, так бессмысленно, в расцвете жизни, беременная его ребенком…
Не верьте розовому марту.
-Поворот не проспи
-Помню
Прошло уже почти три года. За них много что случилось. Были и враги, и нам вновь пришлось спасать нашу планету. Без Миссии Света было тяжело. Не было того, кто мог бы управлять Серебряным Кристаллом, не было кому призвать очищающую силу луны…
Пришлось вспоминать, как обходились без всего этого прежде.
Смерть принцессы дорого далась нам всем. Даже мы, аутеры, привыкшие к трудностям, и привыкшие на поле битвы терять своих близких – даже мы… Что уж говорить об иннерах. Депрессии, слезы, попытки совладать с кристаллом и вернуть… Обращения к Хроносу и Гелиосу, медитации, и еще черт знает что. Как они плакали…
А мы стояли, и ничего не могли поделать – даже Сецуна, даже Хотару, даже Хронос… Ничего.
Мамору замкнулся в себе, и все понимали – мы больше никогда не выманим его наружу. Он много курил, ушел с головой в работу, почти перестал есть, и разговаривал исключительно телеграфными сообщениями. По паре слов за раз, редко больше.
Он не сошел с ума, не пошел кончать жизнь суицидом, да и вообще, функционировал вполне продуктивно, как и обычно. Даже более того – теперь-то его ничего не отвлекало.

 

 

****