автор: Гюнтер Яхт
Резервная копия



Я жива благодаря моему достопочтенному отцу. А еще – системе видеонаблюдения и преждерожденному господину Хаяcи, шефу службы безопасности семьи Матцусита. Офицер императорской армии, он посчитал возможным преступить закон, когда речь шла о чести. И о дочери обыкновенного инженера-конструктора.

Если бы охранники успели вовремя, я бы приложила все силы, чтобы стать членом Cемьи, или – хотя бы – быть ей полезной. Увы. Когда полицейские гранаты выбили массивную стальную дверь, мой похититель был уже мертв.

Говорят, дети быстро забывают плохое. Немного ярких, свежих впечатлений, и их сон внось становится счастлив и крепок. Если это так – то я очень быстро стала взрослой. Смешно, маленькая, я обожала играть в куклы, воображала себя сказочной принцессой. Длинная, до пят, пышная юбка, коротенькие рукавчики, драгоценное ожерелье… помню, как завидовала Барби: бабушка укоризненно хмурила брови, но длинноногая американка казалось мне эталоном красоты.

Я изменилась. Фотографии манекенщиц, эффектно изогнувшихся на страницах глянцевых журналов для девочек, вызывали отчетливое раздражение. Набранные же крупным шрифтом советы – чувство брезгливости, которое, в конце-концов, отпугнуло от меня одноклассниц. Самое страшное преступление – быть не такой как все.

К тому времени меня уже не волновало мнение бывших подруг. Я стала все чаще и чаще ощущать неправильность своих мыслей, в которых не было «нас», а были «я» и «они». Разница между этими двумя понятиями, крохотная трещинка, с каждым днем становилась все больше и больше.

Стыдно, но само осознание этого факта, приносило облегчение.

Бабушка… она молча водила меня в храм, жгла жертвенные деньги на алтаре местного святого. Ветер трепал полотнища разноцветных флагов, истово молились монахи, за позолоченными решетками курильниц тлели угли и плавилась смола благовоний.

Школьный психолог считал, что мое преображение связано с половым созреванием. Бабушка была иного мнения.

Одежда моя стала преимущественно темных тонов, и алый галстук, завязанный с идеальной небрежностью, казался зловещим знаком, а не невинной шелковой лентой. Готовое платье не могло удовлетворить ставший чрезвычайно взыскательным вкус, просить же денег у родителей мне казалось поступком в высшей степени бесстыдным. Равно, как продавать извращенцам своё белье.

Что же, если хочешь сделать что-то хорошо, сделай это сам! Катушка ниток и пара иголок научили меня рассчитывать только на себя.

Полезное умение. Особенно в эти дни близящихся перемен, необдуманных слов и несообразных решений. Казалось, кто-то рвет тонкие, невидимые глазу паутинки, на которые подвешен наш хрупкий мир. Игра? Безрассудство? Чья-то злая шутка?

Я тоже умею шутить. Поэтому покрасила волосы в темно-каштановый цвет. Почти рыжий.

Почти, потому что я – не она. Или не совсем она. Впрочем, это всего лишь случайные мысли, отблески давным-давно погасшего пожара. Можно проиграть стычку, но это не означает ровным счетом ничего. И даже смерть не будет преградой той, кто неспешно идет по сияющим мостовым Алмазного Пути.

Особенно, если есть резервная копия.



**********