Глава 55

Зойсайт

Одежда вновь покрыла собой моего учителя. Я перевёл взгляд с него на озеро. Моё тело всё ещё болело, а общая душевная опустошенность сильно тяготила. Я не знал, что делать: говорить совсем не хотелось, хотя я понимал, что молчание затягивается и что моё поведение в высшей мере неприлично. Тут я почувствовал лёгкое прикосновение к своей щеке. Нет, не руки, а длинной, сухой, прошлогодней травинки. Не могу сказать, что это было неприятно, просто не то, чего я ожидал. Я вновь повернулся к учителю: Кунсайт стал водить своей импровизированной рукой по всему моему лицу. Напоминало метод кнута и пряника: сперва меня бьют и унижают, а потом ласкают, да еще и столь странным способом.

- Останьтесь, - прошептал я. – Не уходите, я прошу вас.

- Я не могу, - послышался спокойный голос. В нём не было никаких эмоций, во всяком случае, я не смог их разобрать.

- Я умоляю вас, останьтесь, - повторил я, пытаясь насладиться странной лаской.

- У меня дела.

- Останьтесь, пожалуйста.

- Да и ты сам сейчас разбит, тебе нужен отдых и успокоение.

- Молю вас, не покидайте меня сейчас, - по моему лицу покатилась одинокая слёза.

- Не плачь. Это не от меня зависит. Через несколько минут у меня одна из самых важных встреч, потом ещё одна, потом мне нужно будет написать шифрованное письмо, а вечером я договорился с моим новым другом смотреть Луну, и скорее всего это продлится до самого утра. Я говорил тебе правду: у меня нет на тебя времени.

- Я прошу вас…. – прошептал я вновь, отворачиваясь. Осознание своего полного бессилия пронзило меня огненной стрелой: ничего не изменилось от того удара ледяным кристаллом. – Вы нужны мне.

- У меня действительно нет возможности быть с тобой. Мне жаль, что сейчас всё так получилось. Но я привёз тебе распоряжение Королевы, - Кунсайт положил на землю свиток. – В начале четвёртого месяца ты сможешь уехать отсюда домой. Император должен подписать разрешение, но это не проблема, ведь тебя вызывает твоя Королева. Ты сможешь приехать домой почти на месяц. Я не знаю, смогу ли уделять тебе время, но ты хотя бы побываешь дома, по которому так скучаешь. Я говорил, что не люблю тебя, и не стану отрекаться от этой фразы. Ты значишь для меня многое, возможно, когда-нибудь ты действительно заставишь меня полюбить себя, но сейчас мне нужно идти, - травинка исчезла.

- Не уходите, - я повернулся к нему, но увидел только его спину: Кунсайт быстрым шагом шёл от меня к воротам. Почему я тогда не бросился к нему и не остановил? Почему позволил уйти? Я знал ответ: что бы ни случилось, он не останется со мной, я ему не нужен. Эта мысль затмила все другие: даже стыд за то, что напал на него. Я шёл по саду в сторону дома, не понимая, как всё это могло произойти: как могло произойти ТАКОЕ? Я в слезах вошёл в свои покои и лёг на пол: тело всё ещё болело, непочтительные мысли роились в голове. Я заснул в слезах, а во сне увидел ту же ситуацию, только немного в другом ракурсе.

- Сколько раз мне повторять одно и тоже? Я сказал, у меня не будет времени, и какая разница, кто к кому будет приезжать? Я понимаю, у тебя есть большое желание отвлекать меня от дел, твой эгоизм всегда меня поражал, даже когда ты жил при мне, но сейчас я говорю категорически, что мне с тобой проблемы не нужны.

Я смотрю на него дикими глазами: в моей руке появляется оружие: совсем не такое, как наши мечи, оно длинное и острое. Я когда-то видел нечто подобное, оно прибыло к нам, кажется, из той же страны, откуда и католичество. Я начинаю атаку. Кунсайт держит в руке оружие, подобное моему. Движения мои странны и совсем не похожи на то, что я делаю обычно, всё же это не режущий, а колющий клинок. Я начинаю яростно нападать. Кунсайт буквально через пару ударов берёт инициативу на себя. Я защищаюсь, резко сбрасываю его клинок, целясь в бедро: Кунсайт успевает выставить оружие. Ещё пара финтов – и мы оба стоим на прямых ногах: он направляет оружие мне в горло, я своё держу в боевой готовности. Некоторое время мы ходим по часовой стрелке, потом я резко начинаю рубить. Интересно, зачем рубить колющим оружием? Куснайт легко ставит защиты, парирует удары, и вот мой клинок направлен ему в живот: он останавливает его и выбивает оружие у меня из рук. Я в смятении. Учитель же смотрит на меня с тихой яростью и громкой ненавистью, кидает оружие к моим ногам, разворачивается и уходит. Я в припадке то ли ярости, то ли страха, что сейчас он уйдёт навсегда, хватаю оружие и бегу за ним: он быстро разворачивается и вновь выбивает его у меня из рук, одновременно швыряя меня себе под ноги. Я ударяюсь о землю лицом, а Кунсайт ставит свою ногу мне на спину.

-Мразь, посмевшая напасть на меня, - цедит он сквозь зубы, - ты недостойна ни быть со мной, ни погибнуть от моего оружия, - и он уходит медленными шагами, забрав оба клинка.

Я проснулся едва не с криком. По моему лицу катились слёзы: ведь так тоже могло бы быть. Но почему, почему я во сне орудовал тем, чем в реальности не умею? Кажется, Виноград владеет этой техникой. Надо у неё спросить. Я бросился в покои к юме, ворвался к ней без стука.

- Зойсайт, что с тобой? – она смотрела на меня испуганно. – На тебе лица нет. Что случилось?
- У тебя есть иноземное оружие? – спросил я. – Длинное, колющее.

- Шпага? Есть, - непонимающе ответила девушка. – Успокойся, Зойсайт, зачем тебе оно?

- Пойдём со мной, только возьми его с собой, - и, не оборачиваясь, я пошёл обратно в сад. Через минуту юма уже была там же.

- Скажи, если я покажу тебе движения, ты сможешь их повторить? – спросил я, не обращая внимания не её вопросы о моём здоровье и душевном состоянии.

- Могу, но ты же не умеешь…

- Смотри, - моя идеальная память подсказывала, какие движения делал Кунсайт в моём сне.

- Так, шаг назад с третьей защитой, ещё шаг назад с седьмой, контрбатман, укол на шаге в правое плечо, - говорила юма малопонятные мне слова, повторяя движения. – Слушай, не считая того, что ты допускаешь множество мелких ошибок, вроде путаницы супинации и пронацией, в остальном ты будто знаешь технику.

- Не знаю я её, - ответил я грубо. – Это был сон.

- Но во сне то нельзя увидеть того, чего не знаешь в реальности. Видимо, ты прошлый умел драться на шпаге.

- Неважно, - я закончил. – Сможешь повторить? Я свою партию помню.

- Ладно, - юма взяла клинок.

В очень медленном темпе мы прошлись по тому короткому бою, который занял в реальности меньше минуты. Кончилось дело тем, что юма с лёгкостью швырнула меня себе под ноги.

- Ну и сила, - удивился я – Не ожидал, что ты так сможешь.

- Я вообще гораздо сильнее, чем кажусь, - ответила Виноград. – Но зачем тебе всё это? Что случилось? Сейчас ты хоть немного успокоился, а, когда ворвался ко мне в покои, было такое ощущение, будто ты от призрака бегаешь.

- Почти что, - ответил я и рассказал о приходе Кунсайта.

- Мда, - протянула юма, послушав мою версию событий.- Приехали… Ну хотя бы хинди он у тебя не спросил.

- Хинди? Ты о чём? – не понял я.

- О том языке, которым ты должен был выучить, - усмехнулась юма.

- Металлия, да и правда, - я хлопнул себя по лбу. - Но ему явно не до того было. Виноград, я не знаю, что мне теперь делать? Он позвал меня в первом месяце лета приехать к нему, а до этого времени мы не увидимся. И более того, тебе это странно слышать, но я чувствую страшную обиду. Такого никогда не было: это происшествие словно кошмарный сон, быть может, это таким и было, может, на самом деле это была только иллюзия. Виноград, скажи, что всё это значит?

- Обида, - это хорошо, - ответила девушка, - это значит, что у тебя наконец-то открылись глаза на него.

- Ты о чём? – не понял я.

- Зойсайт, я знакома с тобой уже несколько десятилетий, ты знаешь, я желаю тебе только добра.

- Знаю, иначе бы и не обращался к тебе. Никто больше не сможет даже понять меня, - ответил я грустно.

- Помочь себе можешь только ты сам, - ответила юма, - но я могу дать совет. Беги.

- Что? – не понял я.

- Беги от Кунсайта, пока можешь, пока ты вновь не стал полностью контролировать себя. Беги.

- Ты о чём? – я в упор не понимал, чего от меня хотят. – Куда бежать? Он же уже ушёл.

- Я не в прямом смысле говорю, - юма явно подбирала слова. – Близость с Кунсайтом погубит тебя окончательно. Он садист, пойми ты это, наконец.

- Что ты такое говоришь? – возмутился я.

- Говорю то, что думаю и что знаю. Зойсайт, я много лет живу с тобой, то бишь и с Кунсайтом, я много лет наблюдаю за вами и всегда старалась защитить тебя от его разрушающего влияния. Пойми ты, тот факт, что он садист, известен всем, просто никто этого не говорит вслух, а ты, утонувший в святой любви, этого не понимаешь.

- Какое право ты имеешь так говорить о Первом Лорде Кунсайте? – моему гневу не было предела. – У тебя нет никаких доказательств.

- Это у меня-то нет? – засмеялась Виноград. – Зойсайт, кажется, в эту вашу встречу он обвинял тебя в эгоизме и в том, что ты его используешь и хочешь, чтобы он вокруг тебя бегал. А на самом деле он просто искусно пытает тебя. Чего только стоит фраза «Может, когда-нибудь ты заставишь меня полюбить себя». Зойсайт, ты отдаёшь ему всего себя, свои сердце, душу и тело, а он смеет бросаться такими словами: что давай, сделай для меня ещё что-нибудь, не знаю что, и, может быть, тогда окажу тебе милость и буду хорошо к тебе относиться.

- Ты просто всё перевираешь, - огрызнулся я. – Прикопаться можно к любой фразе, что ты и делаешь.

- Тебе не нравится фразовый анализ? – ответила юма. – Хорошо, возьмём факты. Кунсайт чуть не убил тебя своим обучением, так?
- Да.

- Он сломал тебе психику, так?

- Да.

- А теперь подумай: ты живешь с ним в одном замке, ты приходил к нему заниматься каждый день по много часов, а при этом он даже не соизволил посмотреть на тебя. Ни одно нормальное существо не может не заметить того, что его подчинённый падает от усталости, что у него не залечены раны Он не не замечал этого, но не хотел этого замечать и ждал развязки. Он убить тебя не может, это да, поэтому, пришлось отправить тебя в монастырь. Плохой ты игрушкой для боли оказался.

- Кунсайт спас меня от издевательств других лордов, - ответил я.

- Ага, и чуть сам не свёл в могилу, прекрасное спасение, давайте бурно поаплодируем сей великой милости. Нефрит и Джадент хотя бы лечили тебя.

- Он учил меня таким образом.

- И многого ты достиг, подчиняясь этой прекрасной теории боли? Что, хоть что-то из того, что ты умеешь сейчас, ты освоил в первые сто лет? Нет, неправда.

- Всё это не доказывает твоих ужасных слов и садизме, - продолжил я.

- А я не говорила, что он садист в физическом плане. Избивать других или пытать, учитывая его положение в обществе, слишком легко. А вот мучить морально, смотреть на страх другого, предугадывать реакцию, вести к развязке, доводить до слёз, а потом давать ласку и успокаивать, про себя ухмыляясь тому, что любая жестокость проходит безнаказанно. Зойсайт, ты идеален для любого садиста: что бы Кунсайт с тобой не сделал, ты бросишься ему на шею с извинениями.

- Я обязан принимать любое наказание, - в моём голосе полыхал огонь. – Я его вещь.

- Стоп, стоп, стоп, - Виноград посмотрела на меня очень значительно. – А вот с этого момента поподробнее. Это ложь, которой он и ты сам себя убедил. Ты его ученик, ты его приёмный сын, но ты не его вещь, это разные понятия. И Кунсайт тебе не господин, а учитель или отец, твоя госпожа – это Королева, просто ты забываешь об этом.

- Не имеет значения, как это называть, - отозвался я. – Я люблю его, я привязан к нему сильнейшей эмоциональной связью.

- Именно этим он и пользуется, - ответила Виноград. – Заметь, ты же ему не нужен.

- С чего ты взяла? – спросил я.

- А с того, милый мой, что за два с половиной года твой «благодетель», как ты его называешь, просто не соизволил ни разу быть с тобой.

- Вот уж неправда.

- Правда. В первый раз его заставили, причём Королева, во второй раз тоже Королева, в третий раз ты сам вымолил встречу, вот сейчас да, сейчас он пришёл к тебе сам, избил.

- Это было наказание.

- Зойсайт, наказание предполагает вину, за которую наказывают. В чём ты был виноват? В том, что очень бурно выражал почтение и извинялся перед ним? Нет, это было избиение, прямое и грязное, только и всего. Нервы его пошатнулись, он не нашёл ничего лучшего как успокоиться с помощью тебя. Прекрасно, можешь гордиться тем, что твои боль и страдания помогли ему справиться с собой. Знаешь, я читала письма, которые ты писал ему.

- Какое ты имела право?

- Никакого, но там были такие строчки… Ты каждый раз слёзно умоляешь его приехать, и каждый раз он рассказывает тебе, как занят. Да мало какая девушка получала такие письма, как он. Но нет, его этим не проберёшь.

- Ты рассуждаешь как женщина, ставя во главу угла чувства. А ведь у него просто нет времени на то, чтобы приезжать ко мне.

- Верю, охотно верю. Конечно, ехать сюда долго, несколько дней, действительно у него, демона, который занимается огромным количеством государственных дел, нет времени на это. Но оно есть у тебя.

- Что?

- Кунсайт живёт в столице и из неё почти не выезжает, во всяком случае так было почти два столетия. Твоя свадьба открыла государственные границы, ты легко мог поехать к нему в гости, только бы он позвал.

- Я ничего не знал об этом.

- Я знала, но не говорила. Я общалась с Близард, у неё была самая свежая информация, так что Кунсайт мог, если бы хотел, звать тебя к себе. Просто ты ему не нужен. Да, за два столетия он привык иметь тебя при себе, но сейчас ему гораздо легче жить без тебя, и он бросил тебя, оставив за собой право приезжать к тебе, когда ему заблагорассудится. Но, как вижу, ты настолько ему не интересен, что даже особенно и не благорассудится. Обидно, не правда ли, Зойсайт? Ты так радуешься каждому его приезду, бросаешься на шею, кому не будет приятна такая любовь, которую можно бить, пытать, измываться, а тебе всё равно будут смотреть в рот?
- Если я не буду радоваться его приходам, он не придет ко мне.

- Хотя бы такая простая мысль тебе подвластна. Заметь, стоит тебе не реагировать так бурно, как тебя тут же наказывают. Из четырех встреч в ту вторую ты был никакой из-за привидения, и ты не бросился ему на шею. И что? Он допросил тебя, замучил, да, не физически, но морально. Вот сейчас тоже ты не бросился ему на шею.

- Он же болен.

- Милый, кожных заболеваний миллион, я не верю, что у него что-то заразное. Скорее ему просто хотелось попробовать новую игру и посмотреть, как ты будешь выпутываться, если тебе не дать возможности объясняться объятиями.

- Он бы никогда не опустился до такого.

- Зой, я хочу помочь тебе. В тебе живёт безумный огонь и возможность безумно любить и привязываться. Найди то существо, которое оценит тебе по достоинству, найди того, кто не будет играть в тебя, кто полюбит.

- Ты предлагаешь мне предательство моего учителя?

- Да, именно это я и предлагаю. Предательство полное. Разорви свою любовь и найди другого.

- Он сделал для меня больше, чем кто-либо другой в этом мире. Он заботился обо мне.

- Он унижал тебя и издевался, играл в тебя. Он же теперь сам тебе это сказал «Если бы я не сломал твою психику, то выбросил бы тебя на помойку гораздо раньше». Тебя грязно используют, Зойсайт, насмехаются над твоей безудержной любовью. Если бы он любил тебя, он бы не бросил тебя на произвол судьбы в чужой стране, он бы не стал отыгрываться на тебе сейчас. Он монстр, каких мало в Тёмном Королевстве, и он погубит тебя, как только пожелает. Ты стал его собакой и его слугой, забыв о своей чести и гордости. Ты стал его рабом.

- Добровольно.

- Что?
- Добровольно, говорю. Виноград, Кунсайт мой бог и мой учитель. Что бы он не сделал, всё мне на благо, я не имею права бунтовать против него: ни физического, ни морального. То, что он говорил обо мне, правда: это не он, это я грязно его использую. А что касается того, чтобы найти другого: Виноград, ни одно существо никогда не будет любить меня, потому что я сам не могу предложить никому ничего, кроме слепого обожания и подчинения. Я никогда никому не буду нужен. У меня нет выбора.

- В тебе борются два начала: то ты говоришь своими избитыми фразами про бога, а то утверждаешь, что тебе некуда уйти. Ты боишься уйти от Кунсайта, я понимаю, но сейчас, когда вы живёте в разных государствах, это будет сделать легче.

- Он мой учитель. Он спас меня. Он дал мне жизнь. Он дал мне смысл в жизни. Он подарил мне свой холод. Он спасал меня и лечил. Я знаю, что моя любовь ему не нужна, я знаю теперь и то, что он сам не любит меня. Но это моя вина: это значит, что я недостоин быть любимым им. Мне некого в этом винить, кроме себя самого. Я его игрушка? Пускай, главное, чтобы он не бросал меня. Ты говоришь, что он уже это сделал? Значит я буду пытаться его вернуть. Он не может быть виноват: если он решил выбросить меня из своей жизни, в этом виноват я. Если он сделает это официально по всем законам, никто, кроме меня, не будет в этом повинен. Что бы ни случилось, кем бы он ни был: садистом, мазохистом, ненавидящим всё живое, хоть мастером пыток: если ему что-то угодно будет сделать со мной, я подчинюсь, если он убьёт меня, я умру с улыбкой на губах. Предать меня он не может, потому что не любит и потому что я ему не нужен, предать его могу только я, и если это случится, я совершу самоубийство.

- Тогда мне не о чем с тобой разговаривать.

17.05.09