Глава 53

Зойсайт

Я подошёл к берегу пруда и сел под плакучую иву. Кунсайт примостился рядом. Честно говоря, я не знал, что делать дальше. Учитель разбил меня этой своей правдой, я боялся, что любым действием могу оскорбить его. Меня безумно пугало то, что произошло. Пугало потому, что это не была ругань. Если бы Кунсайт обвинял меня во всех смертных грехах, да, это было бы неприятно и обидно, но тогда я хотя бы знал, что это просто эмоции, но сейчас он говорит то, что думает на самом деле. Однако, если он так глубоко понимает мои поступки, зачем держит при себе? Банальный ответ: ибо ему приятно иметь такое преданное существо, несмотря на все мои недостатки? Я был готов провалиться сквозь землю, только бы не видеть его сейчас. С другой стороны, мне так хотелось радовать его, так хотелось, чтобы он был доволен мною, а получается всё совсем не так, и даже не знаю, что надо сделать, чтобы прекратить разочаровывать учителя. Но главная загадка: зачем он всё это делает? Кунсайт не стал бы опускаться до такой низости, как самоутверждение за мой счёт, да и ему это просто не надо, он и так знает, что выше меня во всех отношениях. Более того, он никогда не вымещал на мне свою злость. Я помнил, как раньше, когда боль ещё была повседневной частью моей с ним жизни, меня очень пугало, если вдруг он начинал злиться по-настоящему. Зная его силу, вернее, не зная, но, представляя, что он может при желании сделать, я боялся, что ослеплённый гневом за моё непонимание или глупость, он и правда изобьёт меня. Но мои страхи не подтверждались: он никогда не вымещал на мне свою злость, его расчёты были идеальными. Когда я, наконец, понял это, то благодарил всех богов за то, что мой властитель столь спокоен. Я прекрасно понимал, что мои поведение и речи вполне могли приводить его в ярость, а проверять на себе всю его силу или хотя бы часть мне совсем не хотелось. Сейчас же у меня было чёткое ощущение того, что Кунсайт просто отыгрывается на мне, как бы горько это не звучало. Отогнав все эти неправильные мысли, я решил вновь заговорить с ним. Будь ситуация обычна, то просто обнял бы его, и прикосновениями, благоговением сказал бы всё, что не мог выразить речью: всё же язык тела значил в отношениях с ним едва не больше, чем язык обыкновенный, но сейчас я был лишён возможности касаться его, что очень сильно затрудняло дело.

- Мой Лорд, я бы хотел доставить вам хоть какую-то радость за то, что вы приехали ко мне, - и тут я осёкся. Мда, что я сказал: «доставить радость ЗА ТО…».

- Ты мне одолжение делать собираешься? – зло ответил Кунсайт.

Я возликовал. Мне удалось угадать его реакцию на мои слова – это большая удача.

- Простите, я неверно выразился, а только хотел сказать, что хочу обрадовать вас, только и всего.

- Лжёшь. «Меня обрадовать»… Ты хочешь, чтобы я прекратил говорить с тобой таким тоном, только и всего. Но пока не вижу причины менять его. Ты разочаровал меня так, как не разочаровывал очень давно.

- Значит, вы уедете сейчас? – спросил я, стараясь подбирать самые нейтральные слова.

- Нет. Я ради того, чтобы повидать тебя, отказался, вернее, перенёс, одно дело, которое не терпит отлагательств. Но теперь уже ничего не могу исправить, поэтому останусь с тобой. Может, ещё чего о тебе не знаю, а?

Обида разгоралась в моей душе всё сильнее, но я решил перебороть её и подумать хотя бы раз объективно. Надо хотя бы понять, что происходит. Если не пойму сейчас, могу уже не понять никогда. Я глубоко вздохнул и стал размышлять: что-то произошло в Тёмном Королевстве, что-то, явно не связанное со мной, иначе бы он не говорил сейчас таким тоном. Какая-то неприятная ситуация, какая-то трагедия, ЧТО-ТО, в общем. Что-то, что заставило Кунсайта вспомнить обо мне и приехать… Тут я сообразил, что ведь за всё время моего заточения Кунсайт ни разу не приезжал ко мне по своей воле. В первый раз его направила Королева, когда я сбежал из замка, и учитель почти месяц провёл со мной. Второй раз он прибыл с посольской делегацией в монастырь, где жили все аристократы, поэтому не встретиться было просто невозможно. В третий раз я сам к нему приехал. А сейчас-то он прибыл всего лишь в Хэоанское Королевство, я ничего не узнал бы об этом, если бы он сам не захотел посетить меня. Более того, Бальзамин говорила, что Кунсайт очень хочет меня видеть. Вот и получается, что ради того, чтобы быть со мной, он впервые в жизни чем-то жертвует, приходит, а я не могу не то, что обрадовать его, а даже не напрягаться, поскольку безумно боюсь, что он узнает правду. Я глубоко вздохнул: если я прав в своих рассуждениях, то получается, что Кунсайту очень нужна моя… гм… Поддержка? Нет, не верю. Скорее, ему нужна моя любовь, которую он не получил, поэтому сейчас так зол. Но все его заумные речи напоминают… Истерику? Я даже испугался, когда понял, что первое, что пришло мне на ум, это состояние, в котором часто прибываю я, но никогда – он. А, с другой стороны, все признаки налицо: он говорит речи, которые призваны загнать весь разговор и всю встречу в тупик, он не желает уходить, причём, похоже, мне на зло… Вот теперь я действительно испугался. Если мои предположения верны, то случилось что-то совсем нехорошее: что могло подорвать нервную систему Кунсайта, чтобы он, пренебрегавший мною в течение стольких лет, вдруг сейчас жаждал встречи со мной? Мне стало жаль его… Или себя? Уж не знаю.

- Мой Лорд! – я обнял его, прижавшись к плечу. – Простите мне мои дерзость и неестественность, я подарю вам покой и радость, я сделаю ради вас всё!

Но я не почувствовал никакого ответа: его тело никак не среагировало на мои объятия: он как сидел, так и остался, не глядя на меня, а я только сейчас понял, что прикосновения то ему неприятны. Я резко разжал пальцы, сел вновь рядом.

- Начинается, - вздохнул Кунсайт. – Из раза в раз одно и то же. Твои слова не блещут разнообразием. Знал бы ты, как мне за годы надоело слушать одно и то же! Как мне надоело, что каждый раз начинаются одни и те же слова и уловки. Ты даже не в состоянии запомнить одну мою просьбу. Я просил тебя только о том, чтобы ты не трогал меня. И что? Через пять минут после этого набрасываешься на меня с объятиями?

- Я виноват перед вами, - прошептал я и тут почувствовал боль. Разряд тока заставил меня пасть на землю. Пытка была недолгой, но довольно сильной. Я лежал на первой весенней траве, разрываемый обидой: таких сильных ударов он не наносил уже очень давно. Да я и не сделал ничего, за что он мог бы так на меня ополчиться.

- Избавь меня от твоих бесконечных фальшивых повторений,- послышался его голос. – Тебя слушать противно.

Единственное желание, которое было у меня, это попросить прощения, но я понимал, что тогда меня сметёт очередная волна боли. Сомнений не оставалось: Кунсайт банально отыгрывается на мне, что делал обычно я в припадке истерики, когда ничего не соображал: учитель легко мог поймать меня, скрутить и остановить мою разрушительную силу. Из курса общей психологии я знал, что если вообще не давать выхода эмоциям, то потом можно получить проблемы с нервами. Мои громкие истерики помогали сохранять психику хотя бы в относительном порядке. Кунсайт же не мог себе такого позволить, а наблюдаемая мною тихая истерика была безумно опасной. Я хотел убежать, но понимал, что, если сделаю это, могу больше никогда его не увидеть. Более того, я даже понимал, что являюсь для него единственной возможностью хоть как-то успокоиться: только со мной он может делать всё, что угодно, а я всё равно приползу на коленях извиняться за то, что ему пришлось поднять на меня руку. Но что мне делать? Раздражать его дальше и добиться того, чтобы он избил меня? Это была очень благородная мысль, но я понимал, что не решусь на такое: боли я боялся и не был готов терпеть её даже ради того, чтобы помочь Кунсайту. Моя собственная низость доводила меня до слёз. Я столько раз говорил ему, что сделаю для него всё, он столько раз спасал меня, выгораживал, да и просто брал мою боль на себя, а я не в состоянии один единственный раз, когда учителю, возможно, нужна моя помощь, оказать её. Я ругал себя за эту слабость, но победить её не мог: что бы ни случилось, я добровольно под кнут не лягу и не стану нарочно раздражать его. Но что тогда делать? О чём говорить с ним? Или вообще не говорить?

- Расскажите мне, пожалуйста, о своём прошлом. Вы ведь помните, в отличие от всех нас, то, что было в Серебряном Тысячелетии, - попросил я, не поднимаясь с земли и не глядя на него.

- Тебя вдруг стало интересовать моё прошлое? Что-то я даже не вижу подвоха в твоих словах, - послышался голос над моей головой. – Да, я помню его, помню всё, мне не стирали память, поскольку переделывали совсем не так, как вас троих. Я жил долгое время на той земле, которая была покрыта травой, а потом стала снежной страной, во всяком случае, так должно было бы быть, учитывая погодные условия. Моя жизнь не походила на вашу, хотя ты же ничего не помнишь, а я знал о вас только понаслышке, телохранители Эндимиона. Я был первым, кого Металлия нашла, но это случилось слишком поздно: к тому времени моё истинное тело сгорело, и она переселила душу в это, поэтому оно такое странное, настолько не похожее на ваши: тёмная кожа, белые волосы – всё это невозможно с точки зрения генов. А вот у тебя то же тело, какое было и тогда.

- Сгорело? – прошептал я. – Но кем вы были?

- Я был по другую сторону от вас, мои действия можно назвать противозаконными, возможно, вы даже знали меня, просто у меня было другое имя и другое тело, поэтому, даже если бы ты вспомнил прошлое, то не узнал бы меня. Я знал о вас очень многое, поэтому был крайне удивлён, когда увидел, что из вас сделала Металлия: она забрала вашу чудо-силу, но при этом сломала, изменила возраст. В Серебряном Тысячелетии ты был прекрасен, твоя сила и жестокость доходили до безумия, если бы ты помнил себя, ни в коем случае не стал бы сейчас валяться у моих ног, изображая, будто тебе безумно больно. Ты бы не опустился до такого.

- Возможно, в то время я бы не позволил вам меня ударить, - ответил я и почувствовал новый разряд молний, который концентрировался в его руке. Если бы я имел право уворачиваться! Моё тело вновь выгнулось от резкой боли.

- Ты даже не чувствуешь, когда концентрирую энергию в руке, - вздохнул Кунсайт.

- Чувствую, но не могу защититься, я обязан принимать любое наказание. Если увернусь, разве ваши удары не станут только сильнее? Разве вы не прикуёте меня и не накажете за дерзость? – смиренно спросил я, стараясь бороться с застилающим мою душу гневом.

- Хочешь увернуться? Попробуй, - послышался вновь насмешливый голос. Я, не поднимая головы, понял, что новые молнии концентрируются в другой его руке, в левой. Нет, это не молнии, это огонь. Я исчез, появился прямо над озером и едва успел увернуться от шара, который резко сменил направление. Кунсайт обстреливал меня огнём, молниями и льдом методично и чётко. Он выверял каждое движение, и я понимал, что он борется со мной по-настоящему, что это совсем не игрушки. Первую минуту я чувствовал сильное напряжение, потом расслабился и начал получать довольствие: в конце концов мне же удаётся уворачиваться от настоящий боевых ударов своего учителя. Но радость длилась недолго: до того момента, когда я взглянул в его лицо. Оно пылало гневом. Такого я не видел никогда: Кунсайт в жизни не выражал эмоции на лице. Причём гнев был направлен не на меня, он сердился, что уже добрых минут пять не может попасть! Атаки становились всё более прицельными, шары увеличивались в размере. Я вновь оказался перед дилеммой. Поддаться? Но, с одной стороны, это будет безумно больно, с другой, он поймёт, что я подставился, и с него станется наказать меня за это. Продолжить уворачиваться? Но игра может кончиться тем, что Кунсайт начнёт работать в полную силу, и его оружие обретёт все свои боевые характеристики.

Сама ситуация казалась мне нелепой. Ведь передо мной же Кунсайт, мой учитель, мой отец, которого безумно люблю и которому доверяю. Он мой защитник. А сейчас получается, что он едва не мой враг, что я боюсь его… Хотя, опять же, надо было ясно отдавать себе отчёт: я боялся не его, а боли, от него исходящей. Да, это было очень низко, да, это было эгоистично, но, честное слово, мне сейчас было абсолютно всё равно, что чувствует он, меня волновало только то, что от этого пострадаю я сам. Страх перед наказанием всегда отрезвлял меня, даже когда мы жили вместе. Я хорошо помнил, что для меня это было главным стимулом что-то делать и исправлять: гораздо большим, чем доставить ему радость. Меня всегда мало волновало то, что он будет огорчён моим проступком, меня интересовали только неминуемые боль, ругань и его разочарование во мне. Но все наши прошлые ссоры и недопонимания казались мне теперь просто сущим пустяком по сравнению с тем, что происходило сейчас. Я всегда знал, чего ожидать: всегда знал, что он не станет меня пытать, никогда не доведёт до обморока, никогда ничего мне не сломает, я в это верил, а вот сейчас уже очень сомневался. Я пролетел над Кунсайтом и резко опустился на землю позади него.

- Пожалуйста, остановитесь, - попросил я.

Кунсайт повернулся ко мне, держа шар в руке.

- Неужели твои силы на исходе, и ты готов сдаться? – сказал он таким тоном, будто сейчас растерзает меня.

- Нет, я готов продолжать, но я… Я боюсь вас! Ваши удары, они настоящие.

- А ты что, думал, буду играть с тобой? – ответил он. – Это настоящий бой, и ошибка будет стоить тебе очень дорого.

- Вы убьёте меня! – воскликнул я в отчаянии.

- Идиот, - процедил Кунсайт сквозь зубы, - ты не в состоянии проанализировать силу шара и увидеть, что заряда в нём не хватит и на то, чтобы ты потерял сознание? Или ты меня считаешь безумцем, что я стану применять против своего существа смертельную магию??? Мне нет резона убивать тебя сейчас!

Я впервые в жизни слышал, как Кунсайт орёт на меня. Ситуация начинала выходить из-под контроля. Хотя было бы высшей наглостью считать, что я вообще держал её под контролем. Я действовал инстинктивно, не продумывая действия. Однако, судя по грубым словам, Кунсайт находится на той грани, на которой обычно нахожусь я. К сожалению, для что, чтобы успокоиться, ему, вполне возможно, и надо избить меня. Но если вдруг даже переборю свой вечный страх, он же сам никогда не простит себе того, что сделает со мной. Я вновь взлетел и оказался у озера, давая своё молчаливое согласие на продолжение охоты. Кунсайт бомбардировал меня, правда, уже не молниями, а, в основном, льдом. Кажется, он понял хотя бы то, что, если я, пронзённый молнией, свалюсь в озеро, это может быть смертельно.

Пытка была бы сносной, если бы я постоянно тренировался в замке, чего не делал. Последние три года я терял форму, поэтому долго следить за множеством ледяных шариков не мог: уже через десять минут мне стало очень тяжело уворачиваться от них, а закончить бой нельзя. Хотя… Попытка не пытка, хотя не всегда. Я резко взмыл в облака и столь же резко спикировал вниз, чуть не ударившись о землю, и опустился на неё мягко буквально в последний момент. Я стоял на коленях, тяжело дыша от несвойственной в последнее время нагрузки. Что-то подсказывало мне, что Кунсайт не станет бить лежащего: ему это будет неинтересно.

- Ты быстро выдыхаешься, - послышался недовольный голос. - Если бы я был твоим врагом, ты был бы уже мёртв.

- Если бы вы были моим врагом, - прошептал я, задыхаясь, - я бы не только уворачивался, но и атаковал вас.

- Атакуй, - послышался ответ.

- Не могу, - ответил я. – Нельзя поднять руку на своего учителя. Бусидо запрещает это.

- Не надо ссылаться на свои кодексы, которые используешь так же, как и меня, когда тебе выгодно. Ты говоришь, что чего-то стоишь, так нападай, проверим.

- Я устал, вы уложите меня одним движением, - говорил я жалостливо, а сам тем временем формировал позади Кунсайта ледышку, которой целился в его руку. Понятное дело, что он уже чувствует мою магию и знает, какой удар я готовлю. Для меня это была свежая идея. Надеюсь, учителю понравится такой приём, ведь я никогда не пробовал нападать сзади, будучи спереди. .

- Ты боишься боли, боишься, что я изобью тебя, когда смогу победить? – усмехнулся Кунсайт. Я не смотрел на него, только скашивал чуть глаза, чтобы ледышка сформировалась точно напротив его правого запястья.

- Да, - ответил я смиренно и запустил оружие. А вот дальше случилось невероятное: в следующую секунду поляну пронзил крик. Причём не мой. Я резко поднял голову: Кунсайт с безумным удивлением рассматривал свою руку, в которую врезался мой ледяной кристалл. Я оторопел настолько, что потерял дар речи. Я ранил его? Ранил своего учителя? Причинил боль своему хозяину? Я лежал, дико глядя на его запястье. Кунсайт медленно извлёк кристалл из раны: потекла кровь. Он перевёл озадаченный взгляд на меня, в этом взгляде была такая смесь ярости и удивления, что я был готов потерять сознание, только бы не видеть его. Я даже не понял, что смотрю учителю в глаза, чего никогда не было. Он не сканировал, не избивал взглядом, просто смотрел на меня, потом поднёс раненую руку к лицу, снял перчатку и посмотрел на глубокий порез. Я тайно надеялся, что мой удар не перебил ему кость. Ни просить прощения, ни вообще говорить я не мог, только понимал, что никогда не искуплю этот грех. Я не имел права нападать на учителя, это преступление, которое, по моим личным меркам, должно караться смертью, что бы по этому поводу ни думал сам Кунсайт.

- Поднимись, - послышалась команда.

Я попытался встать, но смог далеко на сразу: меня трясло от безумного напряжения и ужаса. Ранить своего наставника… Да я сам себя теперь со свету сживу, только бы смыть этот позор.

8.05.09