Автор: Ершел

 

16 лет предсмертной жизни

Глава 60

Зойсайт

 

Моя жизнь продолжала напоминать какое-то подобие мутного сна. Нет, никакие галлюцинации не мучили мою усталую и растерзанную душу, но сам смысл существования казался мне странным и непонятным. И действительно: зачем жить, учитывая, что скоро всё равно сойду с ума? Самоубийство… Не имею права. Да и не хочу. Или уже хочу? В последнее время подобные короткие и путанные мысли стали докучать мне. Встреча с Кунсайтом уничтожила последний оплот той безграничной веры в неизменность жизни и общую мировую справедливость, какую я когда-то питал. Теперь меня интересовало только одно: что же на самом деле произошло в Золотом Королевстве? Мне безумно хотелось побывать там ещё раз, увидеть чёрных, увидеть себя, побыть человеком. Отрывки воспоминаний в упор не складывались в цельную картину, а распадались на какие-то обрывки и сценки, из которых нельзя сделать никаких выводов. Я бы всё отдал, лишь бы ещё раз увидеть истину. Но как? Я пробовал – ничего не получалось, только какие-то сны и видения приходили ко мне, но явно не воспоминания. Я даже устраивал внутренние и внешние молитвословия богу Тадасу*, чтобы узнать всю правду, но безрезультатно.
Середина весны, конец первого месяца дал мне свежую идею, которая почему-то не приходила на ум всё это время: медитация. Вот, что может помочь хотя бы в теории. Возможно, если долго практиковаться, то смогу попасть туда, куда так жажду.
Первые несколько попыток, правда, не удались: я слишком давно не медитировал, поэтому едва не засыпал, и совсем отключиться от мира не получалось, несмотря на то, что Бальзамин и хранила мой покой, не пуская никого в комнаты.
Только первого числа второго месяца мне наконец удалось полностью отключить сознание. Сразу нужно сказать, что после увиденного я вообще зарёкся медитировать, чтобы не испытать ещё раз такой же ужас.
Итак, я ощутил себя в каком-то тёмном помещении. Сперва подумал, что нахожусь в подвалах того замка, где мы воспитывались в детстве, но потом понял, что это просто замок Королевы. Глаза постепенно привыкали к тьме: неподалёку находился какой-то камень, к которому я и направился, но сесть не успел: передо мной появились Миша и Папиньон. Присмотревшись, я понял, что они держат на руках моё тело. Я отошёл в сторону и продолжил наблюдать. Понятно, что во сне и грёзах меня никто не увидит, а если это воспоминания, то тем более. Но подождите, это не могут быть воспоминания, потому что такие юмы появились у нас совсем недавно. Что же здесь происходит?
Я внимательно смотрел, как эти двое уложили моё бесчувственное тело на камень, как появились Дженелин и Мицуами вместе с ещё какими-то юмами, мне не знакомыми. В руках у большинства были некие предметы, которые я смог опознать далеко не сразу: это медицинские принадлежности, но не такие, как в 802-ом году.
Юмы действовали молча. Они сорвали с меня верхнюю одежду (почему-то одежда не сопротивлялась), начали осматривать и ощупывать.
- Где Лорд Кунсайт? – спросила Мицуами у Папиньон.
- Не знаю, но без его приказа мы не можем начинать, - руки у юмы едва не дрожали.
- У нас мало времени, мы не можем соблюдать все эти формальности. Ещё несколько минут, и будет поздно! – не унималась Мицуами, собираясь, как казалось, резать моё тело.
Её руку перехватил незнакомый мне юма.
- Нельзя. Быть может, разрешение и формальное, но его надо получить, иначе всех осудят как предателей.
- А вот и он!
Юмы подняли глаза на только что появившегося Кунсайта. Он медленно приблизился к моему телу.
- Уберите всё, - сказал он с явным напряжением в голосе. – Ваша помощь не понадобится, я сожалею, что побеспокоил вас, - обратился он к незнакомым мне юмам с медицинскими принадлежностями в руках.
- Но…
- Никаких «но». Оденьте его, - Кунсайт смотрел в упор на моё тело.
- Прошу вас, объясните, - попросила Мицуами, подходя вплотную и склоняясь. – Что вы делаете? У нас мало времени. Пока его ещё можно спасти.
- Его нельзя спасти. Так сказала Королева. Она подтвердила смертный приговор. Спасать его жизнь я не вправе, вы тем более.
- И вы будете просто стоять и смотреть, как ваш приёмный сын умирает, зная, что в вашей власти его вылечить? – Мицуами вела себя слишком нагло.
- Знакомство с человеческой расой лишило тебя представлений о долге. Завтра ты пойдёшь на битву, - тон Кунсайта был очень жёстким. – Все свободны.
Юмы исчезли. Осталась только Папиньон, которая продолжала одевать меня. С полминуты оба молчали, пока она не закончила и не собралась телепортироваться.
- Подожди, - Кунсайт остановил её. – Разбуди его. Это в твоей власти.
- Хорошо, - в руке юмы появился шприц, - но, Лорд Кунсайт, посмею напомнить вам, что, очнувшись, он испытает на себе всю боль заклинания. Быть может, вам не стоит так мучить его.
- Я сделаю заморозку, боли он не почувствует, - ответил Кунсайт, склоняясь надо мной. – Папиньон, я просто не хочу, чтобы последнее, что он видел в своей жизни, была летящая в него смерть. Перед тем, как потерять сознание, он звал меня. Что ж, я исполню его просьбу и появлюсь.
Я силился вырваться из этого кошмара. Получалось плохо. Я понимал, что нахожусь в своём сознании, в воображении, но не знал, что же теперь делать. Больше всего на свете не хотел видеть того, что произойдёт дальше…
Мне повезло - я открыл глаза. Солнце слепило, хотя умом я понимал, что день пасмурный. Меня колотило, ноги дрожали, едва удалось встать, а справиться с нервным возбуждением не получалось.
- Виноград! – позвал я, вернее, заорал, причём не телепатически, а вслух. – Виноград, где ты? Виноград!
- Да здесь я, здесь, успокойся, - юма вошла ко мне. – Кажется, я пропустила что-то интересное.
- Виноград, в общем, у меня дни удаления, я никого не принимаю, пока, - сказал я на одном дыхании, прежде чем исчезнуть.
- Да, да, понятно, - послышался усталый смех.
Я оказался в ближайшем лесу. Честно говоря, не могу точно описать, что происходило дальше. Мне было плохо, голова раскалывалась, напряжение не спадало, и я решил попробовать вылечить это старым проверенным методом – физической нагрузкой. Я побежал. Через лес, через чащу, не перелетая, а перебираясь через завалы деревьев, спотыкаясь и падая, но снова поднимаясь и продолжая путь. Мчаться, пока не упаду от дикой усталости – вот то единственное, что могло сейчас помочь. Конечно, если бы я бежал правильно, то мог бы спокойно не останавливаться много часов, но я специально перенапрягался, двигался на пределе своих возможностей, не соблюдая даже простейших правил дыхания. Моя цель была не пробежать как можно дальше (а то ещё не найду дорогу домой), а изнурить себя как можно быстрее. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я рухнул в изнеможении у какого-то болота. Было дико жарко. Я скинул обувь, форма сама слетела с меня и стала обмахивать, словно веером. Горло сорвано, лёгкие разрывались от сумбурного дыхания. До сих пор не понимаю, как я умудрился в таком состоянии заснуть?

***

Проснулся я от того, что кто-то сильно тряс меня за плечо.
- Виноград, отстань, сейчас встану, - прошептал я, прежде чем понял, что лежу совсем не в своей постели.
Я открыл глаза. Форма теребила меня за плечо, а как только увидела, что я проснулся, поставила на ноги! Я бы в жизни не подумал, что она обладает такой физической силой, но два рукава с лёгкостью подняли меня. Прежде, чем я успел сообразить, что происходит, ремень сорвал с моих волос резинку, и сам завязался в такую тугую косу, что мне стало больно, а форма спряталась за спину и дрожала всем телом. Моя реакция была несколько замедленной, и я никак не мог сообразить, что происходит. Я никогда не видел, чтобы форма боялась, а сейчас её била едва не крупная дрожь. Она рукавами и штанинами хваталась за мои плечи и категорически не хотела отпускать.
- Да что происходит? – спросил я, наконец. – Не чувствую никаких чужих аур. Что с тобой?
Правый, более смелый, рукав, указал влево. Я оглянулся и застыл от дикого удивления. В пяти шагах от меня стоял горшок с цветком. У растения было несколько больших листьев и огромные цветы, которые помещались на относительно тонких стебельках. Я не сразу понял, что же напугало форму, пока не увидел, что, не побоюсь этого слова, во рту одного из больших цветков, лежит мой сапог, который цветок с большим удовольствием ест! К нему тянулся ещё один большой венчик, претендовавший на носок сапога. Самый большой цветок поедал второй сапог с таким довольным видом, будто кот сметану. Два маленьких бутончика, ещё только начинавшие распускаться, тянули свои голодные мордочки к лакомству, но старший делиться явно не собирался. Я стоял и не знал, что делать, то ли плакать, то ли смеяться: такое видел впервые в жизни. Сначала подумал, что, наверное, надо бы обувь спасти, но, увидев, как один из бутонов таки откусил кусочек моего левого сапога, мне стало жалко отнимать: всё равно они не живые, они изнашиваются, не то что форма.



Только тут я поймал себя на мысли, что смотрю на чудо! Такого не бывает. Трясущаяся каждой ниточкой одежда, которая всё ещё не отпускала меня и была готова задушить от страха, напомнила мне, что надо бы что-то сделать. Собрав всю волю в кулак, я стал лихорадочно соображать. Решил сначала спокойно понять, что же передо мной за растение.
Когда-то Лорд Кунсайт начал моё обучение именно с ботаники, поэтому её я помнил идеально. Это было время, когда я, боясь избиений, учил всё честно, но при этом ещё не был доведён до того, чтобы забывать выученный материал, как только спросят. Итак, царство растений. Раз есть цветы, значит, оно семенное и должно относиться к одному из 258 650 цветковых растений, раз цветковый, значит двойное оплодотворение, ну да это сейчас неважно. Судя по внешнему виду двудольный. Но какой же это порядок? Я присмотрелся к цветку повнимательнее. Похож на ясноткоцветные. Семейство, скорее всего, губоцветные, подумал я, но тут в голове всплыла страница из книги: «… листья всегда супротивные, а пары их расположены накрест, цельные или различно рассеченные. Прилистников нет. В углах листьев цветки одиночные, парные или собранные в немногочисленные двуразвилистые соцветия на коротких ножках; каждая пара таких соцветий, соприкасаясь крайними цветками, образует ложное кольцо цветков, а при тесном расположении таких колец в верхней части стебля все собрание цветов принимает вид ложного колоса». Я посмотрел внимательно на жующее растение. Листья росли внизу, а цветы на тонких стеблях, более того, только у одного из двух младших бутонов (как раз которому посчастливилось оторвать себе кусок сапога) росли маленькие листики на стебельке.
«Ладно, - решил я, - пойдём по другому пути. Вспомним растений-хищников». Правда, все мои знакомые хищные растения питались насекомыми, но не сапогами… Ну да в любом случае: в основном, это многолетние травянистые растения. Обитают в болотах – сходится, я как раз почти в болоте сижу. Насекомых ловят видоизменёнными листьями… То есть что же это получается, вижу перед собой лиловые листья, а цветы какие-нибудь невзрачные внизу растут так, что их не видно? Обычно растения привлекают насекомых окраской или сладкими выделениями… Мда, чем же могло это чудо завлечь мои сапоги до такой степени, что они ожили и сами пошли в рот?
Я решил прекратить бессмысленные научные изыскания, поняв, что ничего не достигну таким образом. Тем более что ремень очень больно сжимал волосы.
- Отпустите меня все, - попросил я форму. – Цветок до вас не доберётся. Отпустите! Одежда покорно перелетела на соседнее дерево прятаться. Ремень последовал за ней. Я глубоко вздохнул и стал искать глазами резинку, которую ремень стянул с меня, прежде чем самому завязаться на волосах неведомым морским узлом. Резинка лежала в траве. Я подошёл к ней, не спуская глаз с цветка. Один из двух бутончиков смотрел голодными глазами в мою сторону. Уж не знаю, были ли это глаза или просто жёлтые пятнышки, но мне стало жаль бутончик.
- Будешь? – я протянул ему резинку. Остальные четыре цветка были сильно заняты борьбой друг с другом за сапоги, поэтому бутончик легко проглотил резинку. Правда, выплюнул её через несколько секунд. Похоже, такими вещами это существо не питается. Но чем тогда? Я заплёл волосы несколько пожёванной резинкой и стал рассуждать дальше. Сапоги сделаны из юфти, то есть из шкур крупного рогатого скота. Что же получается, что это растение питается кожей? Я себе так и представил, как цветок тянет свою хищную пасть к близстоящей корове. Ладно, проверим. Я легко проколол себе руку, так что пошла кровь, и предложил её моему маленькому знакомому. Бутон кровь пить не стал, зато очень аккуратно сорвал с моего пальца кусок кожи, причём так, что сосуды не повредил!
Я отошёл от чудо-растения и приблизился к форме.
- Всё в порядке, тебя не съедят, ты же не из кожи сделана, - успокоил я её. – А вот тебе, - обратился я к ремню, - лучше не приближаться. Хотя, - я ещё раз посмотрел на бедный голодный бутон и на остатки сапог, которые дожёвывали остальные четверо.
- Поделишься? – спросил я у ремня. – Ты же длинный да и сам восстанавливаешься. А ему много ли надо?
Я представил себе, что, если бы ремень умел говорить, он, вероятно, предложил бы мне пожертвовать бутону свою кожу, но, благо, речевых способностей ему дано не было, так что он просто покорно висел на дереве, пока я кормил бутончик небольшим кусочком. К сожалению, к тому времени остальные цветки доели таки несчастные сапоги и смотрели на меня с явным подозрением. Я отошёл подальше и стал наблюдать. Как только бутончик съел свой кусочек, все стебли опустились вниз, в горшок. На поверхности остались одни листья. Они повисли вдоль стенок горшка, как мне показалось, по ним прошло сильное напряжение, и горшок сдвинулся с места! Если быть точным, он передвигался мелкими, но быстрыми прыжками. Я почему-то так увлёкся систематизацией и кормлением, что не сразу сообразил, что ведь цветок-то домашний, его кто-то вырастил, а потом выбросил, причём в горшке. Мог бы хоть высадить!
Думать времени не было. Я догнал упрыгивающий горшок, взял на руки и отправился во дворец. Я не шёл, летел, в виду того, что сапоги съедены, а в носках ходить по лесу не слишком приятно.
Домой вернулся во второй половине дня. Меня встречали Виноград и Бальзамин.
- Где ты был? – спросила Бальзамин обиженно. – И почему нас не позвал? Друзья по одиночке не гуляют.
- Прости, - я поставил горшок на землю. – Я вам товарища принёс.
- И что это? - Виноград недоверчиво смотрела на спрятавшееся растение.
- Нечто хищно-ясноткоцветное.
- Значит пузырчатковое, - отозвалась Бальзамин, - хищные растения бывают в основном, росянковыми и пузырчатковыми.
- Ну, оно не столько хищное, сколько сапогоядное, - ответил я с улыбкой.
- Чего?
- Вот чего, - я потряс горшок, и головки показались наружу.
- О боги, они живые! – юм как ветром сдуло к противоположной стене. Бальзамин начала читать громкую молитву про изгнание духа. Я мог только смеяться, глядя на подруг.
- Зойсайт, что это? – воскликнула Виноград.
- Растение, - ответил я честно.
- Да какое растение????? Это нечто полуживотное.
В это время все пять цветков вылезли из горшка и с интересом осматривались в новой обстановке.
- Это точно мятежный дух. О таких растениях никто никогда не слышал, - не унималась Виноград. – Я его!
- Не трогай! – я остановил её руку. – Я думал, что вам, цветочным юмам, будет интересно посмотреть на такое чудное растение.
- Да не растение это! Откуда ты его притащил? – кричала Виноград.
- С болота, - ответил я зло. – Ладно, не хотите, как хотите, а оно будет жить у меня. Если не нравится, можете не заходить в мою комнату. Кстати, питается оно кожей.
- Так вот чего ты босой, - Бальзамин прекратила молиться. – Но в чём ты ходить будешь?
- Выпишу себе из Тёмного Королевства очередные сапоги и лучше сразу штук двадцать, чтобы было, чем кормить этого чудо-зверя, - я протянул руку к гостю.
- Не трогай! – заорала Виноград. – Это же растение, его просто так трогать нельзя, оно цвет потеряет. Но вообще, Кунсайта на тебя нет. Твой учитель никогда не разрешил бы держать дома невиданных зверей. И я представляю, как ты ему пишешь «Дорогой учитель, пришлите мне двадцать сапог на прокорм хищного животно-растения»!
- Оно ещё и ходить умеет, - продолжил я злить юму.
- Некому поставить тебя на место, - отозвалась Виноград. – Я твой друг, и я растительная юма, и я говорю чётко: выброси эту гадость, пока она не сняла с тебя кожу!
- По-моему, ему нужен горшок побольше, - думал я вслух, ходя вокруг да около цветка. – А, может, высадить его в сад, тогда он точно никуда не уйдёт?
Я не заметил, как Виноград подошла и со всей дури, что называется, ударила меня по ногам, так что я упал чуть ли не на растение. Юма оказалась на мне.
- Ты в своём уме? – спросила она, блокируя моё тело. Я не стал вырываться, чтобы в потасовке не задеть случайно цветок. – Я не твой учитель и вообще не имею права тебя бить, но знаешь, как хочется?
- Если желаешь драться, пойдём в сад, но уж никак не здесь, - ответил я, глядя на цветок: с него станется попробовать укусить нас, пока мы лежим рядом. Но нет, даже не пытается.
- У меня просто слов нет, - Виноград исчезла.
Я встал на ноги. Бальзамин всё также стояла у стены.
- Прости Виноград, она очень несдержанна, - произнесла юма и ушла.
Я остался один… Вернее, нас осталось шесть: на меня смотрели пять пар жёлтых глаз. Ну что ж, глаза, добро пожаловать во дворец императора!


* Тадасу – синтоистский бог: искал правду и обличал ложь.
Продолжение следует…

26.02.10

 

22.01.10

 

***